Лежу я, лежат и овцы, изнывая о жары. Изнывают потому, что не приходит им в голову лечь в тени огромной шелковицы, растущей в двадцать шагах от берега.
Так и мы люди: видим, где хорошо живется, а как дойти до него, сообразить не можем.
Лежу, люди добрые, и думаю, что я, хоть и человек, но намного глупей овцы. Овца окотилась, остригли ее, выдоили - и свободна. А я горемычная, целый живот пытаюсь сделать что-нибудь хорошее для людей, и ничего из этого не получается. Может, когда-то и оценят мой труд, но не сейчас, а когда подохну. С покон веков заведено так, что человека хвалят, когда его не станет. Вероятно потому, что люди грешат. Много грехов и я на своем веку натворила. Но самый большой грех в том, что одного ребенка из дому выгнала. Страдает бедняга где-то на чужой чужбине. Василий, сынко Василий, вся слезами истекла с тех пор как уехал. За что, Боже, такие тяжелые испытания назначил моему сыну? Один он ли любит выпить? Один он ли блудит? Федора Никифорова четвертого мужа променяла, ни одного ребенка не родила и - ничего. Никакой божей кары на нее нет. Говорят, и она любит ложиться навзнич как и я. Ой, Боже мой, что за мужчина приближается к реке? Надо встать: пади знай, поймет ли, почему лежу на спине?
-36-
Прошло лето, а от Василия никаких вестей. Село гремит от сплетен. Одни говорят, что помещался, куда-то заехал и не знает, как вернуться, другие предполагают, что заболел и лежит в какой-то больнице, третье утверждают, что с какой-то неженатой молодухой за границу уехал.
Нелегко было бабе Доце слушать людские пересуды, еще тяжелей приходилось Керане. В непростое кризисное время одинокой женщине, трудно было содержать четырех детей. Трудно было всей семье, всем домочадцам.
Но никто сдаваться не собирался. Вскоре у деда наладилась нога, он овладел техникой вождения велосипеда и самостоятельно пас овец. На плечах бабы Доцы по-прежнему лежало руководство семейством: собирать от хозяев плату за овец, от надоенного молока делала брынзу и продавала на базаре.
В один прекрасный день дошли слухи, что в соседнем районе проводится большая межрайонная ярмарка. Баба Доца смекнула, что на такой ярмарке можно с успехом продать брынзу. Села на рейсовый автобус и поехала на ярмарку, в село Новая Ивановка. Брынзу продала и пошла бродить по ярмарке, ради любопытства осматривать продаваемые товары. Бродила сколько бродила и вдруг увидела Василия. Увидела не спереди, а как-то сбоку, и для большего убеждения крикнула:
- Гей, Василий! Ты ли это, сынок?
Но мужчина не остановился и даже не оглянулся.
Баба Доца продолжила преследование, но людская толпа мешала ей догнать мужчину. Так он и исчез с поля зрения.
Баба Доца всех спрашивала и допрашивала, не видели ли они мужчину, похожего на ее сына по имени Василий и по фамилии Пешпопадиев. Одна добрая женщина сказала, что у них в Ново-Ивановке, у какой-то зажиточной бизнесменки работает неместный мужчина с подобной фамилией.
Более радостных новостей бабе Доце и не требовалось.
-37-
По возвращению с ярмарки баба велела Керане принести почтовый конверт, листок бумаги и ручку.
- Напишем письмо Василию...
- Как напишем? Куда? - удивилась сноха. - Мы же не знаем, где он...
- Это ты не знаешь. А я знаю. Садись и пиши. Я буду диктовать, а ты пиши. Он далеко не убежал. В Ново-Ивановке он. Сама видела.
Керана села за стол, приготовилась писать.
- Пиши так. Здравствуй сынок Василий! Сердечный привет от меня, Кераны и детей. А также главного кормильца деда Дечо.
- Мама, может иначе надо начать?
- Пиши, детка, пиши, что тебе говорят. Пиши так: Растить четверых детей намного тяжелей, чем обслуживать четырех мужей.
- А это зачем, мама?
- Пусть ревность его проймет. Ты же знаешь, какой он: не обманешь - не заманишь. Пиши дальше. У нас все живы и здоровы. Живем хорошо, даже богато. Недавно выиграли в лотерею крупные деньги.
- Мама!
- Пиши, тебе говорят. Купили машину, но тебя нет и некому ее водить. Могла бы Керана научиться, но она устроилась в школе на педагогическую работу.
- На какую педагогическую? Я уборщицей работаю!
- Пиши, детка, пиши так: к нам приехал большой начальник и сказал, что наше село будут переделывать в город, построят многоэтажные дома, пустят автобусы и трамваи. Приезжай побыстрей, чтоб мы заняли хорошую квартиру.
- Мама! Ну зачем такое писать? Ложью делу не поможешь. Чудо бы произошло, не поверю, что он клюнет на такое письмо.
- Пиши, дочка, пиши. Если хочешь иметь мужа, пиши.
-38-
Верите, люди добрые, или нет, но спустя две недели чудо свершилось: приехал Василий! Шикарно одет, при галстуке и в шляпе. По лицу видно, что уже не пьет. Кинул на стол пачку денег и спросил:
- Ну так где ваша машина? Я принес деньги на гараж.
Я ему рассказала все, что и вам рассказываю. Забегая вперед, должна признаться, что Василий больше не пьёт. Когда кто-то спрашивал, как это произошло, он отвечал:
- Я же за рулем, как я могу пить!
Но самое большое чудо произошло на следующий день, когда, не постучавшись в дверь, в комнату ввалились Анфиска и Гого. Худые, изможденные, на людей не похожи. На Анфиске черные брюки - галифе и синий офицерский картуз. Гого приодет в зеленое платье, на плечах - брезентовая накидка, на голове - белая косынка из войскового парашюта, обут в резиновые калоши.
Как увидела я их, сразу поняла, что надо кормить. А чем кормить? К несчастью и Кераны нет: с детьми ушла в гости к родителям. Что поделаешь, собрала я на стол, что было под рукой: кусок брынзы, пожелтевшее сало, помидоры, лук...
Гости ели с несказанным аппетитом.
После обеда Анфиска призналась:
- Мы к вам дорогой заехали. Завтра выметаемся. Как говорится, спасибо вашему дому, пойдем к другому.
- А где вы живете? - спрашиваю.
- Везде, - отвечает Гого, - Сегодня у вас, завтра в Турции, потом в Италии, Греции...Мир велик.
- А хорошо живете? Богато ли?
- Среднестатистически,- загадочно улыбается Анфиска.
-39-
На другой день гости были готовы к отъезду.
Баба Доца нагрузила им полный чемодан продуктов, Анфиске подарила шелковый платок и старинное крепдешиновое платье, а Гога получил овчинную куртку - кептар деда Дечо. На прощание все семейство вышло проводить гостей. Уже у ворот Гого что-то шепнул деду на ухо, и они прошли в огород... Приблизились к абрикосе, на которой висела шкура осла Марко, и Гого спросил, указывая на шкуру:
- Что это за деликатес? Почему не съели, а высушили как жесть?
Дед коротко объяснил и удалился, прошел во двор к провожающим. Через какое-то время вернулся и Гого. В руках нес мешок, в котором угадывался какой-то бесформенный груз. Никто на это не обратил внимания.
И только когда гости удалились на почтительное расстояние, дед вытаращил глаза и засемянил к огороду.
Через минуту примчался и растерянно заорал:
- Кожу украли ироды! На деликатес!
- Дожились, что уже дохлятину едят, - печально констатировала Керана.
Баба Доца добавила:
- А виду не подают. Анфиска не нахвалиться, как багато живут. Думает, мы траву едим, не догадываемся... Она забыла народную поговорку: чем выше поднимаешь ногу, тем лучше видна задница.
Василий приблизился к бабе Доце и победоносно продекламировал:
- Видала, мать? Ослиные кожи едят! А ты говорила: кризис, кризис! Никакого у нас кризиса нет. Это у них кризис!
2000, 2011 г.