Внезапно будущего отца охватила слепая ярость на себя, на старуху, на богов, которым он неустанно молился. Он впился в Зорицу огненным взглядом, полным ненависти и боли, и прошипел сквозь зубы:
— Сделай хоть что-то!
— Я пытаюсь… — в отчаянии выдохнула бабка, передавая в свободную руку мужчины деревянный пузырек, насквозь пропитанный благоухающей маслянистой жидкостью.
— Что мне с этим делать?
— Напои её отваром.
Женщина была немногословна, да и времени болтать не было. Пока муж осторожно, по малой капле, пытался дать жене отвар, она перебросила через живот белую простыню и с силой надавила, подтягивая ткань к себе.
— Тужься, девочка, тужься!
Собирая остатки сил, Инга проглотила снадобье, скривилась от горечи и, зажмурившись, стиснула зубы. Тужилась ещё и ещё, подталкивая ребенка появиться на свет, но безуспешно.
— Ве́с…с… — тихое шипение сорвалось с побледневших губ.
Женщина истратила последние силы, пошатнулась и впала в беспамятство, бессильно рухнув на подушку. Влажные черные ресницы опустились на щёки, а рука, так крепко сжимающая руку мужа, обмякла.
— Нет! Инга, очнись! Говори со мной!
Он обнял ладонями бледное изможденное лицо жены и начал судорожно трясти её голову, слабо осознавая, что делает. Паника захлестнула его, лишая возможности здраво мыслить.
— Всё бессмысленно. Она умирает, — руки целительницы устало опустились, стягивая с круглого живота белую ткань.
Больше она ничего не могла. Все ритуалы были соблюдены, все возможные методы в родах применены, но, видимо, этому дитяти не суждено было появиться на свет. Значит его судьба умереть, так и не родившись, и забрать с собой жизнь собственной матери.
Веслава словно обдало ледяной водой, а после ударило по голове тяжёлым обухом. Он застыл на месте, но вскоре медленно обернулся, пытаясь отыскать старуху невидящим взглядом. Когда их глаза всё же встретились, Зорица вздрогнула. Много горя довелось поведать женщине на своем веку. Смерть, отчаяние, боль утраты, скорбь. Но то, что она увидела в глазах этого человека, навсегда врезалось в её память. Он готов был проклясть землю, на которой стоял, воздух, которым дышал, судьбу, которая отнимала у него самое дорогое.
Отстранившись от едва дышавшей жены, он резко вытянулся и бросился в сторону, в два размашистых шага настигая старуху. Он лихорадочно вцепился рукой в испачканную кровью рубашку на груди и с силой тряхнул дряхлое тело.
— Ты должна что-то сделать. Ты же ведьма! Колдуй, окаянная! — с яростью выплевывал он каждое слово ей в лицо.
Костлявые пальцы вцепились в крепкое запястье.
— Я не могу. Это мне неподвластно. Она уже одной ногой на том свете. Как ты не понимаешь?!
Она не боялась мужского гнева, но понимала его боль и отчаяние, терпеливо снося грубость и почти не сопротивляясь. Зорица уже приготовилась к тому, что Веслав швырнет её в сторону, но вместо этого хватка ослабла. Мужчина упал перед ней на колени и, вцепившись в подол длинной юбки, прижался головой к ногам.
— Богами молю! Сделай хоть что-нибудь, — по щекам, высоко поросшим густой черной бородой, потекли горестные слезы.
Старуха онемела, переводя растерянный взгляд с мужчины на умирающую и обратно. Она могла заживить глубокую рану, излечить тяжелый недуг, вывести хворь и приворот — боги наделили её даром — но вот вырвать человека из костлявых цепких лап смерти…это может сделать лишь сильная магия, совершенно иного порядка. Обратиться к таким силам значило проклясть свою душу и обречь себя на…
Целительница вспомнила свои прошлые молодые лета. Жизнь её никогда не была беззаботной и простой, но боги были благосклонны к ней за все старания, за всю ту помощь, которую Зорица оказывала людям. Они приняли её в чужом краю, обогрели и накормили, дав кров над головой. С тех пор она и осталась жить в деревне, которая вскоре стала для неё родным домом. Она многое отдала, многим пожертвовала, но теперь молодость ушла.
«Я стара и слаба, неизвестно сколько ещё мне отведено, а они…, — тяжёлые думы терзали душу, — …они молоды. Могу ли я позволить Инге умереть? А Веслав? Как он будет жить дальше? Сможет ли… или убьет себя в тот же день, когда тело жены и ребенка закроют в домовине?»
Размышляла она недолго, решение приняла почти не сомневаясь. Пригнулась, поддерживая больную спину, и потянула безутешного мужчину за руку.
— Поднимайся, староста. Есть способ, да только он опасный и непредсказуемый. Я могу попробовать провести ритуал, но мне неизвестно, какие могут быть последствия. Возможно, и не получится спасти твою жену и ребенка, а если и отниму их у смерти, то не знаю, что с ними станется дальше.