Захарино Хиславичского района. Памятник у места расстрела евреев, теперь исчезнувшего крупного еврейского местечка (в 12-ти км от райцентра) и евреев соседних с Захариным еврейских деревень.
За Захарино было еще 6–8 еврейских домов, жители их перебрались перед войной в Захарино. С началом войны сюда прибыли беженцы из Белоруссии, в основном, евреи. Они рассказывали о зверствах фашистов. Директор школы Беленький решил эвакуироваться, договорился о подводах. Когда подводы пришли, он передумал уезжать, сказав: «Нет, не может быть правдой то, что рассказывают о немцах, это культурная нация». Когда в село вошли немцы, они создали гетто. Согнали в несколько домов всех жителей и выбрали «юденрат». В мае 1942 года всех евреев расстреляли немцы, прибывшие из Хиславичей. Был расстрелян и Беленький с женой, сыном и маленькой дочкой. Недалеко от места расстрела стоит скромный обелиск, на нем надпись: «Вечная память жертвам фашизма». От самого поселка Захарино не осталось ничего. Случайно удалось обнаружить на месте еврейского кладбища одну целую мацеву с надписью на иврите: «Здесь покоится наш дорогой отец ребэ Хаим Мордехай, сын реб Зеева Нелюбов, 22 Швата (1934)».
Последние еврейские дома в Захарино были снесены в начале 80-х годов, когда строили дорогу. О том, что на месте поля было местечко, можно догадаться, увидев вросший в землю фундамент дома, скрученную металлическую изгородь (может быть, это была ограда еврейского кладбища).
Жителей расстреливали не только в Захарино, но и в Хиславичах, в Первомайском (по словам смоленского краеведа Иосифа Цынмана). В числе расстрелянных была и жена двоюродного брата Б. А. Максимова. Звали ее Маня, девичья фамилия — Драгилева. У нее было двое маленьких детей, Кира и Фридрих. Они приехали на лето из Ленинграда. Маня обратилась к переводчику в немецкой комендатуре, бывшему учителю немецкого языка, ботаники и географии Евгению Владимировичу Ржецкому с просьбой спасти ее детей.
Он действительно их спас. После войны на Ржецкого донесла его бывшая ученица Баранова. Его арестовали и отправили в сталинский лагерь как пособника фашистов. Рассказывали, что в лагере он объявил голодовку и умер. Среди местного населения считалось, что он спас нескольких евреев. Сейчас Кира и Фридрих живут в Санкт-Петербурге, приезжают иногда к месту расстрела матери.
Спасение еврейской семьи из местечка Хиславичи Смоленской области (Из «Неизвестной Черной книги»*)
В. М. Сорина
Дорогой товарищ Илья Эренбург!
Я прочитала Вашу книгу «Война», отзыва я о ней давать не буду, скажу только, что она заставила меня вновь пережить уже раз ужасно пережитое. Об этой книге я написала своему мужу на фронт. Он мне ответил, что не только читал Вашу книгу, но и познакомился с Вами в г. Вильно, и Вы интересовались историей моего спасения. Я хочу Вам изложить эту историю, и если она будет полезной крупицей в общий вклад борьбы против фашистов, я уже буду счастлива. Если же мой материал окажется непригодным для Вас в силу всяких обстоятельств, то прошу извинения. В этом, может быть, я не буду виновата, но намерения мои самые благородные. Я не писатель, и мне трудно изложить материал так, как это нужно, однако это дело поправимое. Для этого есть особые люди, и к ним я обращаюсь. Еще прошу извинения за почерк, я не умею красиво писать, отпечатать материал негде, в районе не осталось ни одной пишущей машинки. И последнюю мою просьбу убедительно прошу исполнить. Годен или не годен будет мой материал, а ответ, пожалуйста, дайте. Пусть это будет горькая действительность, но она лучше, чем ожидание и неизвестность. Знаю, что Вы перегружены, но ответа жду. Желаю здоровья и долгой жизни.
* Неизвестная Черная книга: Свидетельства очевидцев о катастрофе советских евреев (1941–1944). — Иерусалим — Москва, Яд Ва-Шем ГА РФ, 1993.— С. 390–402.
В моем рассказе я очень многое упустила. Все это очень трудно описать. Рассказать было бы легче. Да и вообще не все можно записать, что можно устно передать. Мне трудно описать настроение, переживания, отклики и так далее, что было бы для Вас важно. Может, что для Вас неясно, пишите мне, я постараюсь пояснить и пополнить, может быть, Вам сможет оказать какую-нибудь помощь мой брат.