Сведения об эксцессах стекались в специальную комиссию, образованную Киевской городской думой. Комиссия эта зарегистрировала десятки убитых, десятки пропавших без вести, сотни искалеченных. Но остановить эксцессы она была бессильна, как и некоторые гласные думы — украинские социалисты, которые «приняли самые энергичные меры к прекращению эксцессов, объезжая арестные места, пытаясь освободить арестованных евреев». Украинские депутаты думы обратились к казакам со специальным воззванием, в котором писали: «Не запятнайте Украину самосудами и массовыми насилиями над человеческими правами. Мы верим, что солдаты-украинцы хранят завет своих дедов-казаков: безоружного не бьют. Мы верим, что вы не допустите грабежей и насилий над мирными жителями, к какой бы они нации ни принадлежали».
Киевская городская дума решила выступить с официальным протестом против антиеврейских эксцессов... Делегация еврейской общины города Киева посетила премьер-министра УНР В. Голубовича и вручила ему меморандум о кровавых событиях в городе. В меморандуме, в частности, говорилось, что под видом гонения на коммунистов расстреливают почти исключительно евреев. Голубович заверил членов делегации, что курс правительства остается прежним и что будут приняты меры для пресечения антиеврейских эксцессов.
Однако меры были приняты не сразу, и 6 марта газета «Нойе цайт» в своей передовице «Почему они молчат?» писала: «Правда, что украинское правительство неповинно в нападениях на евреев. Оно, несомненно, не науськивало на них украинских солдат. Но, и это надо признать, оно пока относится "нейтрально" к ужасным событиям...»
Наконец против эксцессов резко выступил сам председатель Центральной Рады М. Грушевский. Затем украинские власти издали ряд приказов, требующих от казаков прекратить самочинные акты расправы, и эксцессы постепенно прекратились.
Однако «ни о каких мерах наказания виновных не могло быть тогда и речи: казаки вернулись в Киев как "избавители от большевиков", как опора национального движения и были осыпаемы приветствиями...»[47]
Тот же Вольф зафиксировал и такой эпизод — в разгар Житомирского погрома, продолжившего собой серию петлюровских «эксцессов»:
Бывшие депутаты Житомирской городской думы Яков Коломиец и Пейсахович показали следственной комиссии, что еще до начала погрома во Врангелевку, где находился Петлюра, прибыли председатели русской, украинской и польской общин Житомира Пивоцкий, Яницкий и Дзевалевский (представитель еврейской общины Иванчук был задержан по дороге). Они рассказали головному атаману о предпогромной атмосфере в Житомире и просили его приказать гарнизону принять меры по предотвращению погрома.
Ответ Петлюры сводился примерно к следующему: «Армия знает, что надо делать. Я ей полностью доверяю и не вмешиваюсь в ее внутренние дела»[48].
Иными словами: не мешайте моим гайдамакам громить ваших жидов, зря они бить не будут, — а я, Симон Петлюра, им доверяю!
И кто же, зная всю эту историю до конца, поверит в искренность петлюровской юдофилии и в весомость его Министерства по еврейским делам, в серьезность его приказов-слезниц и фарисейских репрессий против своих громил, а равно и в его громы и молнии в адрес антисемитов-деникинцев?!..
Но, пожалуй, самым знаменитым был другой Киевский еврейский погром — тот, что учинили Добровольческие войска в октябре 1919 года, когда Белая гвардия, некогда сплошь офицерская косточка, люмпенизировалась и полуразложилась[49].
Добровольцы вошли в Киев 31 августа 1919 года, и на протяжении всего сентября в городе шел эдакий ползучий «тихий погром» . Погромщики — армия, банда или население — собирались малыми группами и уходили трясти жидов, а военная администрация им это как бы не позволяла, но так, что раз за разом у нее это все хуже получалось — не позволять. Жертвы у «тихого погрома» в сентябре были, но — считаные единицы.
Но 14 октября дерзкий красноармейский налет, пусть и совсем ненадолго, но выбил белых из Киева. Спасаясь от большевиков, жители вместе с войсками А. М. Драгомирова покинули город и засели на левом берегу, в Дарнице: около 60 тысяч киевлян, среди которых почти не было евреев. Поползли слухи: евреи — предатели, евреи — восторженно встречали Красную армию, евреи — стреляли по отступающим войскам, евреи — обливали их из окон кипятком и кислотой (sic!) и т.п.