На степном и не слишком лесистом юге Европейской части СССР всякий «государственный стыд» за совершаемое перед местным населением был отброшен, отчего площадки для осуществления казни выбирались без учета угроз душевному здоровью аборигенов, а единственно из соображений логистического удобства палачей. Как в крупных городах, так и в небольших селах евреев расстреливали пусть и на периферии, но еще в пределах городской черты или прямо за нею.
При этом особой тайны из происходящего немцы не делали, более того — к рытью и закапыванию могил часто привлекалось местное население, с которым, как правило, делились одеждой, реквизированной у убитых. Сами места расстрелов после их завершения уже не охранялись, что недвусмысленно провоцировало местных жителей — вчерашних соседей убитых и сплошь набожных христиан! — становиться «копачами», т.е. мародерами еврейских могил в поисках золота и драгоценностей, как знать, припрятанных евреями на себе и не доставшихся немцам. «Холокост от лопат», так сказать.
Аушвиц — маркер другого Холокоста — «Холокоста от газа», т.е. комбинации из «долгих» гетто, «длинных» депортаций, штучных (всего-то несколько!) лагерей смерти, селекций на их рампе и связки «газовая камера — крематорий». Это, конечно, принципиально другой уровень технологичности и эффективности убийства людей, обеспеченный не только конструктивным совершенством газовых камер и многомуфельных крематориев, но и принципом подвоза жертв к палачам, а не палачей к жертвам, как это имело место на оккупированных просторах СССР при «Холокосте от пуль».
С «Холокостом от газа» невольно рифмуется и «Холокост от газвагенов»: количество их жертв неизвестно, но это точно не десятки, а сотни тысяч, по инерции списываемых на пули[115]. В таком случае появление на востоке — в Киеве и Риге — уже в конце 1941 года первых машин-душегубок, или «газвагенов» с использованием выхлопных газов[116], — это модернизация и «гуманизация» убийства. Гуманизация, разумеется, не для жертв, а для палачей: эсэсовцам не нужно было ни в кого целиться, стрелять или пристреливать — достаточно было включить зажигание и проехать за рулем 15-минутный маршрут (разгрузку же и очистку машин от нечистот, как и предание трупов земле, можно было — в отличие от автомата и пистолета — доверить и самим жертвам или военнопленным). На бумаге в «выигрыше» должны были оказаться и жертвы: предполагалось, что при определенном режиме поступления угарного газа в кузов они не задыхались бы в страшных муках, а мирно засыпали бы и отходили в мир иной в сладком сновѝдении!
Своим появлением душегубки отчасти обязаны визиту рейхсфюрера СС Гиммлера 14-15 августа 1941 года в Минск — в группу армий «Центр». Приземлились в Барановичах, где делегацию[117] встречали командующий тылом группы армий генерал Шенкендорф и высший командир СС и полиции «Россия-Центр» группенфюрер СС фон дем Бах (Бах-Залевски). Пообедали и поехали на автомобилях в Минск, в Ленинхауз[118]. За сытным ужином, к которому присоединился командир эйнзатцгруппы[119] «В» бригадфюрер СС Артур Небе, разговор зашел о расстрелах евреев. Гиммлеру спонтанно предложили самому проинспектировать такую экзекуцию, и рейхсфюрер храбро кивнул головой.
Ничего не оставалось, как подготовить для него за ночь такое спецпредставление, что и было оперативно сделано. Сразу же после завтрака кавалькада машин отправилась в 30-километровое путешествие на восток — или в Смиловичи, где был дулаг, или в Смолевичи, где находился армейский сборный пункт для советских военнопленных: и там, и там, очевидно, имелся достаточный контингент из евреев-военнопленных и политруков, содержавшихся, словно скот на убой, в отдельных загонах. Образцово-показательная экзекуция нескольких десятков, а возможно и сотен — ради Гиммлера нисколько не жалко! — несчастных изможденных издевательствами и голодом людей, среди которых было и две женщины (перестарались?), — рутинное в общем-то для рядового эсэсовца и даже иного вермахтовца зрелище. Но, согласно одной из легенд, впечатлительного и потливого рейхсфюрера, неженку и двоеженца, зрелище как таковое и долетевшая до него капелька мозга повергли в столь сильный нервный шок, что рвотные массы в его холеном и рыхлом теле пришли в движение, а мундир в негодность.
115
По экспертной оценке Г. Метцнера и С. Романова, самое большее — около 300 тыс. чел., учитывая и 160 тыс. умерщвленных в Хелмно, и акции в Землине в Сербии.
116
Душегубки с баллонами с углекислым газом (так называемые «Kaisers-Kaffee-Geschäft») применялись в Польше уже в 1940 году.
117
В делегацию входили также группенфюрер СС Вольф, высший командир СС и полиции «Россия-Север» группенфюрер СС Прютцман и еще 8 человек. См. об этом визите в: Der Dienstkalender Heinrich Himmlers 1941/42. Hamburg: Hans Christian Verlag, 1999. S. 193-195.