Селекция в Николаеве — лишь один из эпизодов, связанных с выяснением национальности автора. Всего же таких «эпизодов» было как минимум шестнадцать: шесть в лагерях для военнопленных, восемь во время вольного батрачества по украинским селам и еще два — медицинские проверки на пути в Германию. Каждый из них запросто мог завершиться разоблачением и смертью.
Но ни один из эпизодов не был чистым везением, отнюдь! Всякий раз Котляр делал или говорил то и только то, что могло бы отвести опасность и спасти. И это не было актом инстинктивного или интуитивного выживания — это было его сознательной борьбой и его подвигом, смыслом его жизни и, если хотите, его пращою Давида. Он писал:
Если еврей — с сентября 1941 -го все еще не разоблачен немцами, если он проявил столько изобретательности и воли, мужества и хладнокровия, и Господь Бог ему помогал в самых безнадежных ситуациях, то он уже просто не имеет права добровольно отказаться от борьбы. Такой поступок означал бы акт капитуляции человека, дерзнувшего в одиночку вступить в единоборство с огромным, четко отлаженным механизмом массового истребления евреев.
И Леонид Котляр не капитулировал — и выжил!
Крошечный еврейчик Давид одолел-таки немца-жидоеда Голиафа!
ПОЛПРОЦЕНТА ХОЛОКОСТА: ПАЛАЧИ БАБЬЕГО ЯРА
В оперативном пространстве нападения на СССР вермахт живо напоминал фигуру трехглавого дракона. Головы — это три группы армий: «Север», «Центр» и «Юг», нацеленные каждая на крупнейшие столичные города СССР — Ленинград, Москву и Киев. Так и понеслись они, плюясь пламенем и сея смерть, к тройке своих «суженых», и, казалось, ничто их не остановит! К Ленинграду подобрались в сентябре, к Москве — все-таки самый дальний маршрут — в октябре, ну а Киев — Киев в сентябре уже с легкостью взяли!
Произошло это так быстро потому, что 21 августа центральная из голов — по единоличной воле фюрера — резко и на всем ходу заложила вираж на юг, в сторону Черного моря[138], украинского урожая и вальяжного Крещатика. Костяк группы армий «Центр» фон Бока оставался на московской колее, но притормозил, чтобы лучше перемолоть и сжевать миллионный Брянско-Вяземский котел (одних только военнопленных — 688 тысяч!). Но две армии — 2-я танковая Гудериана и 2-я пехотная Вейса — оторвались от «Центра» и устремились на юг, чтобы стать северной клешней другого, не менее впечатляющего котла — Киевского (665 тысяч военнопленных). Южная же клешня была прочерчена группой армии «Юг» фон Рунштедта.
16 сентября у Лохвицы танки Гудериана поцеловались с танками фон Клейста. Четверо красных командармов (а с командующим Пинской флотилией, контр-адмиралом Д.Д. Рогачевым, так и пятеро) едва унесли ноги из этого котла. Генерал-майор Михаил Потапов (5-я армия) попадет в немецкий плен, а командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Михаил Кирпонос — в пафосно-нелепом ожидании письменного приказа Сталина — безрассудно застрянет и понапрасну погибнет, утянув за собой в могилу едва ли не весь свой штаб. Гудериан же и Вейс еще успеют вернуться к средней драконовой голове аккурат к началу операции «Тайфун»...
И вот наступило 19 сентября 1941 года — день оккупации Киева.
Вся Кирилловская улица (при советской власти она называлась улицей Фрунзе, но название не прививалось), была, сколько видно в оба конца, забита машинами и повозками. Автомобили были угловатые, со всякими выступами, решетками, скобами.
У каждой машины есть лицо, она смотрит на мир своими фарами безразлично, или сердито, или жалобно, или удивленно. Так вот эти, как и первая, что увезла пушку, смотрели хищно. Отродясь я не видел таких автомобилей, и мне казалось, что они очень мощные, они заполнили улицу ревом и дымом.
Кузова некоторых грузовиков представляли собой целые маленькие квартиры с койками, привинченными столами.
Немцы выглядывали из машин, прогуливались по улице — чисто выбритые, свежие и очень веселые. Будешь свежим и веселым, если у них пехота, оказывается, не шла, а — ехала! Они смеялись по любому поводу, что-то шутливо кричали первым выползающим на улицу жителям. Между фурами со снарядами и мешками лихо юлили мужественные мотоциклисты в касках, с укрепленными на рулях пулеметами.
138
Гитлера беспокоил Крым. Как непотопляемый авианосец, он угрожал румынской нефти, что было очень чувствительно для Рейха, не имевшего альтернативных источников бензина. С самим Киевом Гитлер не имел в виду церемониться, а предлагал стереть его с лица земли авиацией и артиллерией. В этом смысле спасительным для города явилось относительно слабое сопротивление РККА перед сдачей, отчасти маскировавшее тем самым минную западню, которую готовили оккупантам саперы (