Отметим, что хотя количество жертв — 52 тысячи — здесь и повторено, а евреи упомянуты, но упомянуты уже последними. Как и прозвучавшая применительно именно к ним цифра жертв, они уже растворены в нарративе «интернационализма» — еще не сформулированном, но интуитивно уже навязываемом Главпуром.
Сам нарратив, как видим, еще не окреп и не окостенел. Изредка, но евреи упоминаются и в более поздних свидетельствах, в частности, в оперативных сообщениях о Бабьем Яре, поступивших от разведчиков-партизан:
С первых же дней немцы отличились в Киеве своими погромами и расстрелами. На еврейском кладбище за один день было расстреляно и казнено 40.000 еврейского населения. Взрослое население расстреливалось из пулеметов, стариков и детей живьем бросали в Бабий Яр[366].
В июле 1942 года спецкор «Правды» Я. Макаренко оценивал общее число жертв оккупации в Киеве — в 86 тысяч, в том числе десятки тысяч в первые же дни[367].
15 октября 1942 года Эренбург поместил в выходившей на идише в Куйбышеве газете ЕАК «Эйникайт» статью «Обетованная земля», в которой процитировал дневник убитого немецкого ефрейтора Герберта Бехера — одного из расстрельщиков в Бабьем Яру:
Я не помню такой трудной работы. Полковник объявил, что мы уничтожили таким образом 56 тысяч врагов Германии[368].
Эту цифру (56 тысяч) знал, возможно, от Эренбурга, и Михл Танклевский — беглец из оккупированного Киева, в октябре 1943 года напечатавший в той же газете свои воспоминания о расстрельных днях[369].
До освобождения Киева Бабий Яр изредка попадал и в другие газеты — от центральной до локально-партизанской. Но в них упоминаний о еврейскости жертв уже и вовсе нет! Вместо них — абстрактные киевляне:
В первые же дни оккупации немцы расстреляли в Бабином Яру — 65.000 киевлян. К 29 марта число убитых в этом яру достигло, по заявлениям самих немцев, 89.000 человек.
Очевидцы рассказывают, что раненые часто подолгу кричали из глубины яра. Один 6-летний мальчик, закопанный немцами живьем, вылез из могилы и пришел в город. Недавно немцы расстреляли его... Черная фашистская ночь нависла над Киевом[370].
Но иногда этническая неокрашенность жертв комбинируется с ландшафтной фантастикой, как, например, в заметке Л. А. Коробова «Что творится в Киеве», опубликованной в самой «Правде» 15 мая 1943 года:
Бабий Яр — самое страшное место в Киеве. Раньше это был большой и глубокий овраг. Теперь здесь ровное место. Каждый день немцы на грузовиках привозили сюда мирных жителей. Палачи раздевали их, затем укладывали на дно оврага и расстреливали. Многие после того, как смолкала стрельба, еще кричали и просили о помощи. Но немцы наваливали на них следующий ряд обреченных, и снова начинали строчить автоматы. Так заравнивался Бабий Яр...[371]
Художник Николай Адрианович Прахов в своем датируемом ноябрем 1943 года свидетельстве приводит, ссылаясь на слухи, такие две цифры числа расстрелянных в Бабьем Яру евреев — именно евреев: 72 и 80 тысяч[372].
В оккупированный Киев время от времени приезжали иностранные журналисты, в том числе, до Перл-Харбора, и самые настырные — американские, так что от сопровождавших их представителей оккупационных властей требовалось немалое искусство для того, чтобы скрыть правду о том же Бабьем Яре. Искусством этим они владели не вполне, так что уже в октябре первые сведения о кровавой бане стали известны. В Киеве одним из таких сопровождающих был капитан Ганс Кох (1894-1959)[373], но и он вынужден был признать, что журналисты уже «в курсе»[374].
Поскольку очевидцы, а то и участники расстрелов иногда ездили из армии домой в отпуска, постольку эхо правды о Бабьем Яре докатывалось и до Германии. Так, Виктор Клемперер 19 апреля 1942 года записал в дневнике то, что его арийка-жена слышала от одного шофера-полицейского:
Чудовищные массовые убийства евреев в Киеве. Маленькие дети, которых убивают головой об стену, мужчин, женщин, подростков расстреливали тысячами и сваливали в одну кучу, после чего взорвали склон и погребли массу тел под взрывающейся землей[375].
Докатывалось аж до Англии — вместе с немецкими военнопленными!
Соотнесемся с этнодемографическими параметрами трагедии в Бабьем Яру и в Киеве.
Обратимся к источникам. Увильнуть, как от историографии, тут уже не получится, уж больно они своеобразны. Первый — банальный — слой: советские переписи и учеты, второй — небанальный: отрывочные данные учетов населения, дважды во время оккупации проводившихся, по согласованию с немецкой администрацией, Киевской управой бургомистра Л. Форостовского. Третий — историография, включая радиопередачи и газетные статьи.
366
Из докладной записки начальника Разведывательно-информационного управления Центрального штаба партизанского движения Н.Е. Аргунова «О положении в городе Киеве и районах Киевской области (по состоянию на 10.10.1942 года)» от 16 октября 1942 года (РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 1079. Л. 41). Цит. по сайту: https://victims.rusarchives.ru/babiy-yar
367
368
369
370
371
373
В 1918 году — штабной офицер армии ЗУ НР, в 1937-1939 годах — профессор, директор Института изучения Восточной Европы в Бреслау. В июне — октябре 1941 года — связной Рейхсминистерства по делам оккупированных территорий в группе армий «Юг», затем — офицер военной контрразведки, доверенное лицо Канариса, а после войны, в 1952 году, — директор-основатель Восточного института в Мюнхене. Тот самый, которого А. Шлаен «завиноватил» во всем!
375