Так, вслед за двумя пунктами, Алика должна была непременно выбрать мужа близко по возрасту. В случае же с Рамсесом разница между ними составляла пять лет. И, как тут быть, если ровно настолько она старше двадцатипятилетнего Рамсеса и они полюбили друг друга? По этому поводу в книге ответа не было.
Согласно следующему «предписанию», Рамсес с трудом бы попал под прицел к любой девушке, потому как муж не должен быть более красив, нежели она сама!
И, наконец, последним, как некая (согласно риторике) оригинальная мысль автора, значилось то, что Рамсесу понятно априори. Вот все, что угодно можно было отыскивать, подбирать и стараться еще, чтобы найти, но, это подходило всем без исключения брачным союзам. Муж и жена должны дополнять друг друга. Поэтому они обязаны быть противоположными! Иного Рамсес никогда и не знал. Как еще мог один чего-либо добавить другому, если по характеру супруги абсолютно единодушны по всем вопросам?!
Упоминание о последнем, вызвало улыбку у него. Именно потому, что они разные, Рамсесу так сильно не хотелось ехать на эту прогулку за город, что Алике пришлось всю неделю на ней настаивать, дополняя любимого пониманием.
Думая, естественно, о ней, Рамсес не заметил, как вышел на прямую тропинку, по которой приближался к одинокой скамейке — месту, послужившему отправной точкой к развитию других событий, нежели тех, что были заложены им со вчерашнего вечера на этот предстоящий день.
5. Встреча третья
Начало нового отчета.
Рамсес остановился у скамьи и огляделся — на сей раз, в утренние часы выходного дня, здесь никого не было. Он подумал, что, пройди он тут сейчас, ничего бы из того, что произошло с Аликой, не было! Даже, если он опоздал бы на пять минут, она бы его простила: Рамсес постоянно был загружен делами, рабочий день заканчивал глубоко за полночь. А подруга смерилась с минутными опозданиями, особенно по утрам.
Он сел на скамейку, как вдруг, его посетила неожиданная мысль и он принял позу того парня-Дауна, как запомнил ее со спины. Не клоня головы, Рамсес выпрямился, а взгляд зафиксировал перед собой. Он задумался, о чем размышлял в те минуты парень, но тут же осекся: а способны ли вообще «раскидывать мозгами» люди с синдромом Дауна? Он усмехнулся, подумав, что, не смотря на знания, ему мало что известно об этих людях.
— Ну, да ладно, — сказал он вслух, не меняя принятого положения.
Рамсес решил, что на сегодня хватит негатива и прикинул, с чего он может начать, чтобы зарядиться позитивной энергией. Во-первых, Рамсес в удовольствие распрямил плечи. Затем он желаемо прогнулся в груди и начал продолжительный вздох, наполняя легкие осенним, прохладным по утрам, воздухом.
Рамсес почувствовал, насколько был не прав, внутренне сопротивляясь экскурсии в лесу, которую спланировала Алика.
Зарождение солнечного дня благоволило общению с остывающей с лета природой.
Он закрыл глаза. Решая продвинуться в чувствах к естеству, Рамсес буквально ощутил холодное дыхание осени. Ему захотелось отдалиться от повседневности и непременно сейчас забыть об Алике.
Удивительная эмоция переполняла — он не мог теперь видеть, и потому Рамсес по памяти охотно воссоздал лес, который словно бы задумался в преддверии холодных дождей с последующими вьюгами. Потому, как молчала природа, он вообразил, что лес грустит перед долгим зимним сном. В фантазиях Рамсес испытал блаженство и подумал, что вот оно, то мгновение, когда можно рассуждать о смысле жизни и предназначении себя на Земле.
Но тут же отчего-то он засмущался, оттого спохватился и открыл глаза.
Лес стоял, как обычно: всем видом узнаваемо указывал на осень и только. Ему стало неловко самому перед собой за вымысел, видя, что лес, придуманный им, ничего не источает, а просто стоят стволы и раскинуты кусты без листьев на ветках.
Привычное состояние возвращалось. Фантазии и сомкнутые веки не мешали смотреть на осенний лес, залитый солнцем. Рамсес вновь вспомнил о подруге. Точнее, то, что между ними произошло.
Безусловным было одно, ее поведение для него ново и непривычно.
Он подумал, как поведет себя она в лесу во время прогулки? Но почти сразу переключил внимание только на Алику — безо всякого леса и, тем более, ее поведения в нем.