— Жадный, — хрипло выдавил Брок. — Давайте в постель, ненавижу ебаться на ковре.
— Да, — выдохнул Баки. — Джек, выеби меня сегодня, — попросил он. — Весь день об этом думал.
Они вместе затащили Джека на королевских размеров кровать. Баки немедленно встал на четвереньки, подставляясь, а Брок, добыв откуда-то смазку, принялся напоказ растягивать его — для Джека.
Джека повело, размазало от этого зрелища; усевшись напротив, он сгрёб в кулак яйца, сжал их, чтобы не кончить только от того, как длинные мозолистые пальцы Брока растягивают мышцы входа, оглаживают нежные стенки.
Закусив собственную ладонь, Джек задрожал всем телом, не выдержав, подался вперёд, вылизывая крепкие ягодицы, прикусывая молочно-белую, будто бы не знавшую никогда солнца, кожу, расцвечивая собственническими метками, но при этом не сводя горящего желанием взгляда с Брока, периодически касаясь его члена. Не мог он не касаться, не мог не тянуться, оставаться в стороне хоть от одного из возлюбленных, ощущая практически болезненную нехватку чего-то очень важного.
— Как же я вас хочу, — выстонал Джек, пробравшись двумя пальцами в растянутую дырку Баки, стоило Броку на секунду убрать свою руку.
— Выеби меня, Джек! — взмолился Баки, прогибаясь.
Брок тем временем устроился так, чтобы Баки мог ему отсосать, и притянул лохматую голову к своему смуглому члену. Баки послушно наклонился, лизнул головку, приласкал уздечку кончиком языка.
Коснувшись губами крестца, Джек выпрямился, глянул на Баки, на его пошло-розовые губы, растянутые вокруг члена Брока. Застонал, приставил сочащуюся смазкой головку к раскрытому входу Баки и вошёл одним движением, замер, прижавшись к его заднице, боясь двинуться, так было сладко и горячо. Баки был невероятно тесный, тугой, будто бы не ебался с Броком чуть ли не каждую ночь. Нежные стеночки пульсировали вокруг члена Джека, сжимались.
— Господи боже, как хорошо, — на одном дыхании заскулил Джек, сжав пальцами бёдра Баки, своего Баки. Вышел почти полностью и вбился во влажную тесноту, срываясь, теряя голову. Ему хотелось бы быть с Баки нежным, ласковым, но сознание выключилось с оглушительным щелчком, оставляя лишь голые инстинкты, желание завладеть, пометить.
Баки сжимал Джека в себе, подавался назад, насаживаясь на его член, и тут же устремлялся вперёд, вбирая в рот член Брока. Он принадлежал им двоим, а они принадлежали ему, и это было хорошо до искр из глаз.
Брок подавал бёдрами вверх, вбиваясь в жаркий рот Баки, но глядел при этом в шальные, бешеные от желания глаза Джека, представляя, как позже возьмет его, как Джек для него раскроется и подставится.
Сорвавшись на бешеный рваный ритм, Джек замер, войдя особенно глубоко, крупно вздрогнул и заскулил, кончая, наполняя Баки своей спермой, чувствуя, как прогибается Баки, ловя отголоски его наслаждения, слыша стон Брока, ловя его голодный взгляд. Слишком долго он был без них, слишком изголодался, чтобы насытиться одним разом.
Сев на пятки, Джек вновь потянулся к заднице Баки, развёл ладонями ягодицы и припал губами к припухшему входу, вылизывая, глубоко забираясь языком, слизывая собственную сперму.
Баки тихо стонал и вздрагивал от его прикосновений, и в какой-то момент заурчал, взяв Брока до горла. Тот тихо вскрикнул и кончил — Брок вообще был довольно сдержанным и негромким в постели.
Баки проглотил всё до капли и вылизал Брока. Сам он всё ещё не кончил, и его член истекал предъэякулятом.
Повалив Баки на спину, Джек устроился сверху, распластался, зажав их члены, потянулся к губам, ласково лизнул шею, сжал губами горошину левого соска, перекатывая правый в пальцах, задрожал, услышав рваный всхлип, вскинул на Баки больной, совершенно поплывший взгляд, и сполз ниже. Вылизав впадину пупка, вновь сконцентрировался на члене возлюбленного, обхватив его двумя руками. Хитро глянул на Брока, повёл бёдрами, как бы приглашая, прогнулся в спине. Джеку было мало, иссушающее мало их обоих. Он хотел их постоянно, где бы ни находился, мыслями уплывая в жаркое слепящее марево удовольствия.
— Ты меня переоцениваешь, — выдавил Брок, устраиваясь позади Джека и начиная его вылизывать и ласкать пальцами. — Мне не восемнадцать.
Впрочем, «не восемнадцать» ему было совсем недолго. Помешательство друг на друге у них у всех было совершенно взаимным.
Брок целовал Джека везде, где только можно, и растягивал двумя пальцами, массируя простату. То, как Джек их хотел, заводило до безумия. Иногда Броку казалось, что, если бы не дела, они вообще бы не вылезали из койки — только в сортир и поесть.
Баки перебирал волосы Джека, пока тот отсасывал ему, гладил растянутые вокруг члена яркие губы и изо всех сил старался не двигаться, но получалось плохо. У него напрягался живот и дрожали бедра. У Джека был такой жадный, горячий, влажный рот, такой умелый язык…
Брок подрочил себе, добавил смазки и толкнулся в Джека, медленно входя до самого основания. Тесный, всегда такой тесный, как в первый раз.
Джек сипло, давясь воздухом, застонал, прижался грудью к постели между ног Баки, прогнулся в пояснице насколько мог сильно, подался вперёд, забирая член Баки до самой глотки, и тут же дёрнулся назад, насаживаясь на Брока.
Всё плыло перед глазами, Джека бросало то в жар, то в холод, то размазывало, растирало в слепящую звёздную пыль, то заново слепляло, закаляя, наполняя силой. Они трахали его, любили, заполняли собой. И Джек любил их обоих, разных, странных, самых важных, нужных, единственных, совершенно не понимая, как мог жить, существовать отдельно. Любил настолько сильно, настолько всеобъемлюще, что впору было испугаться, но Джек был счастлив, впервые за всю жизнь совершенно и полностью счастлив, наполнен до краёв этим новым для себя чувством.
Баки вскрикнул, кончая, размазывая сперму по рту и лицу Джека, а потом переместился, чтобы зацеловать Джека, слизать все до капли, впитать в себя его рваные выдохи и дрожащие стоны.
Брок ебал Джека как в последний раз, вцепившись в бёдра до синяков, размеренно и сильно, каждый раз проезжаясь по простате, чувствуя, как Джек сжимает его в себе и подаётся назад, насаживаясь.
— Давай, малыш, — прохрипел он, — сделай так ещё раз!
Джек выл в губы Баки, умирая от каждого толчка, от жара, расползающегося неумолимо по телу. Все чувства обострились до максимума, накрывая слепящей волной, перемалывая, пережёвывая Джека. Брок творил с его телом что-то невероятное.
Тонко вскрикнув, Джек забился, прогибаясь в спине, почти касаясь затылком лба Брока, сжимая его член в себе.
— Вот так, малыш, — подбодрил его Брок, — кончи для меня!
Ему самому хватило нескольких движений, чтобы излиться в горячую сладостную глубину.
Повалившись на грудь Баки, Джек чувствовал себя медузой, выброшенной на песчаный берег. Тело было тяжёлым, безвольным и двигаться отказывалось. Джек лежал, прижавшись ухом, и с тихим урчанием слушал, как под рёбрами колотится сердце Баки, чувствовал прикосновение ладони Брока между лопаток, его губы на плечах.
— Люблю вас, — прошептал он. — Знали бы вы, как сильно я вас люблю.
Джеку не обязательно было слышать ответные признания. Что значат простые слова, когда ты знаешь — любят, точно так же сильно, страшно в полноте своих чувств, любят настолько, что готовы разменять собственную жизнь ради спокойствия другого, ради его жизни и мечты. Джеку не надо было слушать, чтобы услышать всё, что ему хотели сказать.
Джек был королём со своим собственным королевством в одной комнате на троих, со своим миром и вселенной, со своими бабочками.
The End