— Интересно. — Сайлас перевёл взгляд на Брока. — Он всегда настолько точен в деталях?
— Так точно, Ваше величество, — подтвердил Брок. — Нужна бОльшая детализация?
— Не стоит, этого вполне достаточно, — взмахнул ладонью Сайлас. Ещё не хватало, чтобы ему описывали марку нижнего белья сына и сколько минут он проводит за чисткой зубов. — Спасибо, вы можете быть свободны. Я вас вызову.
Сайлас задумчиво пролистал папку с рекомендациями и спецификацией к Зимнему Солдату и убрал её в сейф. Ни один доверенный человек, когда-либо приставленный к принцу, не добывал настолько подробные сведения. Видимо, он правильно сделал, заплатив за кота в мешке, громко названного легендарным оружием Гидры. Легендами обычно не торгуют, но сейчас это было на руку Сайласу. Если так пойдёт и дальше, то он сможет следить за каждым шагом Джека, предугадывать его действия и вовремя ответить на угрозу. Сайлас ни капли не верил, что сын не попытается отобрать корону силой.
— Молодец, — похвалил Брок, садясь за руль. — Едем за принцем. Он нам не верит ни на цент, но нам пофиг.
— Он поверит, — пообещал Актив. — Ему придётся. Он один. У него есть только мы. А у нас — только он.
***
…Голова болела, выпитая таблетка и не думала действовать. Джек в сотый раз пообещал себе не брать спиртного в рот, но прекрасно знал, что не удержится, ни при его жизни, ни в этом окружении, где каждый готов глотки другим рвать, лишь бы снискать милость Его Высочества Наследного принца Гильбоа и далее-далее-далее. От всех этих эпитетов и восхвалений становилось дурно, тянуло блевать, выплюнуть лживую патоку, вливаемую в него окружающими.
— Не противно тебе? — просипел он, глядя на своё помятое лицо в зеркало. Лицо в ответ нахмурило брови, гневно поджало губы. — Вот и мне противно.
Джек разделся, сбросив одежду прямо на пол ванной комнаты, влез в душевую кабинку, выкручивая холодную воду на максимум. Он знал, где утром носило «Чипа и Дейла». Джеку даже гадать не нужно было, чтобы понять, куда они отбыли и зачем. Сайлас явно решил проверить наёмных работников, и раз вернулись — остался доволен полученной информацией.
Вот только Джеку их нисколько было не жаль. Уберут этих, на их место тут же найдутся другие, более въедливые, удачливые, ответственные. Так что Джек не видел смысла привыкать к пусть и странным, но тюремщикам.
Когда он вышел в гостиную, Брок протянул ему крошечную чашечку с крепчайшим кофе.
— Выпейте, Ваше высочество, — сказал он. — Это поможет.
Джек глотнул густого, как смола, кофе, закашлялся, утирая набежавшие слёзы. Хоть он и был военным, но не мог отказаться от сладкого, добавляя сахар куда только можно, чем вызывал у матери негодование таким наплевательским отношением к собственному здоровью. Он уже было потянулся к сахарнице, но сдержался, не желая давать слабину перед тем, кто этого только и ждёт. Однако ему и правда стало значительно лучше. В голове прояснилось, исчез монотонный, выводящий из себя гул. Джек ощущал себя если не счастливым, то хотя бы вполне живым, чтобы провернуть то, что он задумал, до появления этой сладкой парочки. Пусть докладывают отцу, строчат отчёты, или как там у них это всё происходит? Джек хотел совместить приятное с полезным — оторваться на полную и поставить под сомнение святость Давида Шепарда, пока с него не начали писать иконы.
— Не знаю, какие у вас, ребятки, планы на этот вечер, а я иду кутить, — улыбнулся Джек, облизав губы.
— Значит, и мы с вами, Ваше высочество, — спокойно сообщил Брок. — Особые указания?
— О да, есть указания! Не вмешиваться! Я большой мальчик и умею за себя постоять. Вас приставили наблюдать — наблюдайте, хотите, можете сами развлечься, но не отсвечивайте и не мешайте, и так тошно, — хмыкнул Джек.
Не хотел он так резко, ещё меньше желал выглядеть козлом, но он слишком долго готовился, чтобы так просто отказаться от задуманного. Давид Шепард заплатит за то, что влез в его семью, занял его место. Должен заплатить.
Ещё сидя в машине, Джек несколько раз приложился к фляжке, оправдываясь сам перед собой тем, что лишь создаёт настроение, чтобы его банально не стошнило рядом с этим великовозрастным телёнком от умиления окружающих.
Шепард не разочаровал, он шёл следом, глупо хлопая глазами по сторонам, вздрагивая от слишком громкой музыки, и улыбался так, будто бы выиграл главный приз. Джек скривился. Ну ничего, он протащит победителя танков по самым злачным местам, если понадобится, самолично зальёт ему выпивку в глотку и подложит в постель самую отвязную девицу.
Брок оставил Актива присматривать за принцем, а сам глядел на Шепарда. Шепард был ему противен. Пешка короля, фигура для пропаганды, телок телком. Брок, умевший в любых местах находить нужных людей, подбросил ему таблетку экстази в бокал и проследил, чтобы Шепард выпил до дна. Того повело, заколбасило, он вис на девицах, лапал их, а Брок втихомолку снимал, выполняя личный приказ принца. Компромат никогда не бывает лишним, это Брок знал точно.
Принц поднялся наверх и принялся вертеть цветными прожекторами. Актив отправился за ним, и когда к принцу подвалил какой-то парень, похожий на снулого лосося, насторожился. Парень не был опасен, но принц напрягся.
Вот уж кого Джек не ждал сегодня увидеть, так это Джозефа. Тот не был любителем подобных увеселений — слишком домашний, правильный, честный, образчик всего светлого, активист движения за права геев и много ещё кто. Джеку иногда казалось, что слишком много. Самого Джозефа под всеми этими лозунгами и речёвками, яркими радужными плакатами, призывающими открыться, не стесняться самого себя, давно уже было не разглядеть. Но Джек всё равно продолжал любить его, приходил, рискуя попасться доносчикам отца, появиться на страницах жёлтой прессы, звонил, чтобы услышать одно и то же: «Откройся, ты не можешь вечно прятаться за образом благообразного хорошего мальчика. Это не ты, Джек!»
В последний раз он обозвал Джозефа идиотом и бросил трубку, надеясь, что со временем остынет, переварит его наплевательское отношение к решениям, которые нельзя принимать по чьей бы то ни было указке. Но не сегодня, только не сегодня.
— Что тебе здесь надо?
— Ты, Джек. Мне нужен ты!
Джек направил прожектор на извивающегося в каком-то диком танце Шепарда, усмехнулся, представляя лицо сестры.
— Уходи, — бросил он, не оборачиваясь.
— Но Джек, я люблю тебя!
Джек вздрогнул, испуганно оглянулся вокруг, надеясь, что никто не слышал этих проклятых слов, которые запросто могут стоить ему не только короны, но и жизни. Сайлас не простит своему сыну не ту ориентацию, если об этом станет известно ещё хоть одной живой душе.
— Идиот, — зашипел Джек, бросаясь на Джозефа. — Долбанный идиот! Уматывай отсюда! Вали! Ненавижу!
Актив мягко перехватил куратора и отставил в сторону. Потом ухватил Джозефа так, что тот и мяукнуть не смог, и быстро выволок его из клуба через чёрный ход. Прижал к стене у мусорных баков, встряхнул и тихо, но весомо произнёс:
— Оставь принца в покое, если хочешь, чтобы он остался в живых. Насовсем. Навсегда. Понял?
Джек схватил первую попавшуюся бутылку, подсунутую барменом, и присосался к горлышку. Джин обжёг гортань, возвращая способность думать и анализировать. Не вовремя появился Джозеф, ой как не вовремя, выбив из-под ног Джека и так слишком шаткий табурет. Но жизнь научила его барахтаться до последнего, выжимая для себя хотя бы крохи.
Алкоголь ударил в голову шальным весельем. Джек врубился в беснующуюся толпу, извиваясь в такт музыке, млея под обожающими его взглядами, раздевающими, трахающими прямо на танцполе, обещающими что угодно на свете за одну только ночь — и Джек не собирался себе отказывать. Пусть «Чип и Дейл» записывают всех, с кем он будет сосаться, чьи руки будут лезть ему под рубашку, и то, какая из этих ярких доступных цыпочек окажется в его постели, как громко она будет стонать. Наплевать. Пусть несут отцу, да хоть самому Господу Богу. Джек не собирается останавливаться, только не сегодня, не сейчас.