Актив вернулся в клуб один. Он напугал Джозефа, по-настоящему, до мокрого пятна в штанах напугал. И это правильно. Потому что Джозеф — лишний.
Когда принц ввязался в драку, Актив не стал его удерживать, только перехватил руку противника, летящую принцу в лицо, и сломал запястье. Когда противник упал, Актив аккуратно перехватил принца, не позволив ему пнуть лежачего, и, почувствовав, что тот приходит в себя, поправил на нем одежду.
Брок наснимал горы компромата на Шепарда. Интересно, какие планы у принца на эту телятину?
Джек скривился, глядя себе под ноги. Всё было не так. Почему он не чувствовал упоения дракой, почему не радовался непонятной девице, повисшей на шее Шепарда? Он не знал, не понимал.
— Домой, — приказал он, хватая за руку первую попавшуюся из толпы, прижимая к себе, целуя так, будто бы только о ней и мечтал.
Сейчас хотелось напиться и ничего не чувствовать, совсем ничего, только немного человеческого тепла рядом. Не важно, как её звали и чего она хотела — все, кто попадал в его спальню, подписывали договор о неразглашении и отсутствии потом каких-либо претензий, как говорится, во избежание. Джек не очень любил дядюшку, но некоторые его советы во многом облегчали ему жизнь, отсеивая охочих до короны девиц, стремящихся забеременеть, чтобы быстренько выйти замуж за принца.
Шепард, будто обдолбанный, лип к Шерон, влажно вылизывал её шею, лез дрожащими ладонями под лёгкое ажурное платье. Джек знал её слишком хорошо, чтобы понимать — от «святости» фермерского сыночка не останется и следа, а вот новости об их постельных утехах облетят половину Шайло.
Брок довез до пентхауса принца всех — самого Джонатана Бенджамина с его девицей, Шепарда со второй девицей. Проследил, чтобы пассия принца подписала бумажку, передал фотоаппарат Активу.
— Снимай Шепарда и его девку так, чтобы никто не видел, — приказал он. — Знаешь, что делать.
— Так точно. Проследи за принцем, командир. Ему плохо. Он может наделать глупостей.
Втолкнув сегодняшнюю пассию в спальню, Джек ненадолго завис у дверей, чувствительно приложившись затылком к жёсткому дереву косяка, стараясь хоть так привести себя в норму. Он не спрашивал имени любовницы, не интересовался её желаниями, зная, что она всё равно уйдёт довольная, на подгибающихся от усталости ногах. Уж он-то постарается, как бы самому ни было противно тискать очередную одноразовую прелестницу, чьё лицо он забудет, как только утром за её спиной захлопнется дверь.
Стянув рубашку через голову, Джек глянул на распростёршуюся на постели девицу. Что ж, бывало и хуже.
Брок стоял на балконе спиной к стеклянным стенам спальни принца и курил. Восток посерел, звукоизолированные стены отсекали все шумы, и стоял Брок так, что принц в любом случае его бы не увидел.
Броку не надо было смотреть на принца, чтобы понимать: то, что Джонатан Бенджамин сейчас делает — не удовольствие, а тяжёлая, докучливая, утомительная, не доставляющая радости работа. Не так много было на свете причин, по которым секс с красивой, доступной, жаждущей женщиной становится работой. А учитывая, что женат на этой женщине принц не был и жениться не собирался — и вовсе, пожалуй, одна.
Ему зачем-то позарез было нужно, чтобы Брок донёс королю о том, что принц трахался с бабой.
На балконе нарисовался Актив с фотоаппаратом.
— Уснул, — доложил он. — Ушла. Проводил.
Брок кивнул и принялся просматривать фотографии.
— Умелая девка, — одобрил он. — И ты молодец. Хвалю.
— Принц, — произнес Актив.
Брок мотнул головой.
— Занят.
— У него есть любовник. Принц его прогнал. Я выставил.
Брок присвистнул. Так вот в чём тайна принца, и вот за что его так ненавидит отец! Глупость какая-то. Двадцать первый век на дворе, кто угодно может жить с кем угодно. Хотя, конечно, на фоне религиозного помешательства короля оно и неудивительно.
— Это между мною, тобою и принцем, — сказал Брок. — Никто не должен знать.
— Я понял.
Джек выполз на балкон, когда уже вовсю занималась заря, расцвечивая восток всеми оттенками красно-оранжевого; потянулся, выдохнул сквозь зубы и снова присосался к початой бутылке. «Чип и Дейл» были на месте, высматривали, подслушивали, записывали, а значит, отцу будет доложено о каждом его шаге, о девице, дрыхнущей на разворошённой постели, о том, что принц пьёт, не просыхая, и ничего, совсем ничего не злоумышляет против короны.
— Шли бы вы спать, — скривился он, опершись на перила, глянул вниз, на спешащих по своим делам ранних прохожих. — Сегодня мне никуда не надо, можете расслабиться.
А в груди горело огнём гадливое чувство разочарования во всём и всех, кто его окружал. Даже Джозеф — и тот возвёл их отношения на алтарь своей веры в любовь, решив на их примере что-то доказать обществу, а Джек был сыт всем этим, не хотел трепать то единственное, что было светлым в его жизни, радужным знаменем на ветру.
— Шепард. — Актив протянул принцу фотоаппарат, пролистал фотографии. — Компромат. Сохранить? Отправить?
— Он спит в гостевой спальне, — добавил Брок. — Разбудить и выставить?
— Пусть спит, — махнул рукой Джек.
Пролистав фотографии, выбрал самые удачные, где Шерон вытворяла такое… Джек прекрасно знал эту вертихвостку, такую же скучающую дочку безумно богатых родителей. С кем только с постели она не была замечена! Мишель не сможет отмахнуться от этой информации, не сможет списать на случайные прикосновения или приветственные объятия. Все знают: если Шерон выбрала жертву, то прощай, верность и девственность, уж она-то умела добиваться своего. Хотя Джек всё же думал, что победитель танков более пристойно воспитан, не развращён большим городом, а вон оно как.
— Разошли в газеты. Эта новость должна появиться в утренней прессе, как раз хорошо пойдёт с чаем, — усмехнулся Джек, отсалютовав Джону Карпентеру бутылкой.
Нет, что бы кто ни говорил, он очень любил сестру, хоть в детстве и ревновал к ней отца, но сам никогда не желал зла нарочно. Да и сейчас не старался причинить боль, а лишь открыть глаза на заведомо неудачную партию, напомнить, что люди не их круга часто летят, как бабочки, на любой огонёк, ведутся на блеск и сияние мишуры, толком не разобравшись, где грош, а где золотая монета.
— Будет сделано, Ваше высочество! — отозвался Актив.
Каким чудом Броку удалось запихать в принца завтрак, он и сам не знал. Но удалось. Пока принц жевал яичницу с беконом и тосты, Брок с Активом перестелили постель и проветрили спальню.
Уложив принца спать, Актив и Брок на пару сочинили отчёт для короля, ни словом не упомянув в нем Джозефа Лейсила — найти полные данные полудурка оказалось довольно просто. Нигде в прессе не светилось информации о том, что это любовник принца, и Брок собирался сделать всё для того, чтобы ситуация такой и осталась. При столь плотной королевское «опеке» над сыном лучше бы принцу не подставляться.
Актив уже вполне «отморозился», и Брок рискнул отправить его отчитываться королю одного. За принцем нужно было приглядеть, а уж за Шепардом — тем более. Принц проснётся с похмельем, ну, а какой бодун ждет его «спасителя», Брок и представлять не хотел. Кроме экстази, полученного от Брока, Шепарду перепало что-то от Шерон плюс алкоголя ничуть не меньше, чем принцу. Но если принц нажирался планомерно и намеренно, то Шепард просто не знал берегов и личной нормы.
Впрочем, Брок не собирался о нём плакать, даже если этот теленок захлебнется блевотиной во сне. Лишняя фигура, непредсказуемая в своём верноподданническом идиотизме.