Пухлогубая дама, уверенно шагающая по каменистому берегу на невероятно высоких каблуках, не понравилась Активу сразу. Она была хищницей, очевидной хищницей, но не из тех хищников, что открыто впиваются в горло, а скорее из тех, кто будет прокусывать сухожилия, а при случае передушит всех кур в курятнике. Как называются такие звери, Актив не помнил, но это и не имело значения.
Её ни в коем случае не следовало подпускать к принцу на расстояние выстрела.
Катарина не умела просить, ничего не требуя, не умела вовремя сдаваться и отходить в сторону. С одной стороны, Сайлас уважал её за упорство, нахрапистость, а с другой он сам был из такой породы людей и прекрасно знал, что Катарина — акула, способная неожиданно отхватить руку по локоть, стоит ей протянуть ладонь.
Сайлас подобрал состав кабинета министров из верных ему людей, из тех, кто будет сотрудничать, заглядывать в рот и кивать, стоит дать отмашку. А вот Катарина была опасна, и дело тут вовсе не в связях, не в порочной репутации дорогой шлюхи. Всему виной был несгибаемый характер и привычка получать всё, что бы ей ни захотелось.
— Вы думаете, если поймаете меня, как форель, на крючок, я сдамся и приму ваше предложение? — Сайлас вскинул брови.
— Я всего лишь расписываю перспективы, Ваше величество, — сухо ответила она, зябко поводя плечами.
Удочка в руках короля дёрнулась.
— Все вопросы я решаю только в рабочем порядке, миссис Гент, даже несмотря на жертвы, на которые вы решились пойти. — Он покачал головой, даже не глядя на стоящую по колено в воде Катарину. — Вы можете быть свободны, миссис Гент.
К королю быстрым шагом подошла Томасина, наклонилась к нему, что-то негромко сказала. Гент не расслышала, расслышал Актив: акции протеста в Порту Процветания, принцесса Мишель — заложница.
Король в очередной раз недооценил ситуацию и переоценил отношение к себе людей. Сайлас твёрдо уверен, что он богоизбранный король и за одно только это народ должен обожать его — это Актив усвоил давно. В том, что у народа на этот счет свое мнение, Актив не сомневался. Эффективность королевской власти по сравнению с эффективностью Гидры была ничтожна. У Гидры была цель, была идея, и Гидра не скупилась вознаграждать верных. Но идею богоизбранности монарха Актив стоящей не считал, а цели короля постоянно входили в противоречие с целями подданных. Сайлас не знал и не понимал своих людей, и даже не пытался. У него и нормальной внутренней разведки-то не было. Внешней, впрочем, тоже.
***
Джек влетел в студию, глянул на экраны.
— Кто у нас там?
Порт Изобилия лихорадило. Сайлас мог сколько угодно рыбачить, упиваясь своей значимостью и незаменимостью, но люди не всегда добровольно соглашались становиться разменной монетой власти. Джек был согласен с Уильямом Кроссом, требовавшим отменить подписания перемирия, но совершенно по другим причинам. Он не хотел воевать, не желал новых жертв. Просто так отдавать приличный кусок земли вместе с жителями было верхом идиотизма, но разве кто осмелится вякнуть на Совете, когда король вновь принял решение за всю страну?
— Натан, он с самого утра освещает переговоры с протестующими.
— Переговоры… — Джек зло улыбнулся.
Какие там переговоры? Люди хотят добиться справедливости, чтобы их услышали в столице, но вместо короля разговаривать с протестующими отправили не кого иного, как прославленного и непогрешимого. Как ни странно, Мишель приняла Шепарда — победителя танков обратно в нежные объятия, даже несмотря на конфуз с Шерон. Но вот беда — предводителем воинственно настроенного народа выступил Итан, брат Давида. И король знал это, не мог не знать, но всё равно отправил агнца на заклание, то ли надеясь, что он нимбом над головой осветит тёмный умысел черни, то ли что его порвут свои же и не придётся больше на него смотреть.
— Давай, выпускай новость, что королю нет дела до своего народа.
— Но Ваше высочество!
— Делай что тебе говорят! Хоть кто-то в этом королевстве должен говорить правду!
Брок стоял рядом с принцем, скрестив руки на груди.
— Мне придётся об этом доложить, — тихо сказал он Его высочеству.
Джек только отмахнулся. Впервые в его руках была реальная власть. Остальные газеты писали о спектаклях в столичных театрах, о погоде и местных знаменитостях. Одно издание рискнуло поднять тему бездомных животных, но о возмущениях не писал никто, будто бы и не было Порта Процветания, будто жители с радостным воодушевлением готовы были перейти под другой флаг или разом собраться и покинуть насиженные места.
— Ваше высочество, — проблеял один из работников, бледный как мел.
— Что ещё?
— Там… ваша сестра.
Джек вздрогнул, отставил чашку с кофе.
— Не понял. Мишель? Что она там забыла?
Джек лихорадочно переключался с камеры на камеру, стараясь понять, что же происходит на этой забытой богом и королём земле, но никак не мог найти сестру.
— Она вошла к протестующим!
Сглотнув, Джек зажмурился. Мишель всегда была Принцессой с большой буквы, как в сказках, как рисуют в мультфильмах: лёгкой, почти невесомой, витающей в облаках. И сейчас Джек совершенно не понимал, что творится в её хорошенькой головке.
— А Шепард? Где этот идиот?
— Он разговаривает с королём.
— Сайлас там?
Джек поморщился. Ах да, любимая дочка. Ради сына Сайлас и пальцем бы не пошевелил, оставил в плену, отказался помогать его отряду и многое-многое-многое другое, а стоило влипнуть Мишель, так сразу примчался, гвардию вон захватил, лишь бы спасти любимицу.
— Так, собрались! — Джек потёр шею, перебирая в голове варианты. Он любил сестру, очень любил, но не мог не воспользоваться ситуацией в свою пользу. — Выпускаем в эфир информацию и вот этот вот кадр. — Джек ткнул на замершую на экране картинку того, как здание склада окружают вооруженные гвардейцы. — Король готов пожертвовать жизнью своей дочери, но не идти на уступки протестующих!
— Не думаю, что Его величество одобрит данную новость, — мурлыкающим голосом произнесла нарисовавшаяся в студии Катарина Гент. — Вы так уверены в своей неуязвимости, Ваше высочество?
Брок сжал зубы. Вот кого бы он с удовольствием прикопал под корягой, так это её. Облечённую властью шлюху.
— Не более, чем вы, миссис Гент, — холодно улыбнулся Джек. — Что замерли? — гаркнул он. — За работу!
— Это вряд ли, Ваше высочество. — Катарина прошла между столов, звонко цокая каблуками. — Телеканал принадлежит мне, а порочить его репутацию я не позволю даже вам, мой принц.
Джек вылетел на улицу, зло пнул колесо автомобиля.
— Вот дрянь! — зашипел он, сделал пару глотков из фляги и скривился. — Поехали домой, Андрэ. Больше нам тут ловить нечего.
— Спарринг? — предложил Брок. — Вам надо куда-то деть злость, Ваше высочество. Спарринг поможет.
— Поехали, — согласился Джек.
Он скорее всего напился бы и потащился к Джозефу просить о примирении, но то, что предложил Андрэ, как ни посмотри, было лучшим вариантом. Слишком много места в его жизни занимал алкоголь.
Джек знал, что всё произошедшее сегодня будет известно его отцу в кратчайшие сроки, но не мог злиться на то, что Рамос хорошо выполняет свою работу.
— Считаешь меня чудовищем? — глухо спросил Джек, устраиваясь на заднем сиденье машины.
— Любой сильный человек превратится в чудовище, если его загнать в угол и все время тыкать палкой, — ответил Брок. — Я считаю вас сильным человеком, Ваше высочество. — Он вывел машину со стоянки. — Давайте согласуемся. У происшествия в телестудии было слишком много свидетелей, начиная с миссис Гент, чтобы его удалось просто замять. Что мне сказать королю? Точнее, что Актив должен будет сказать королю?
— Что принц допился до смуты. — Джек внимательно разглядывал затылок Рамоса.
Он не ожидал, что соглядатаю отца будет хоть какое-то дело до чувств мятежного принца. А вон оно как выходило. Может, и правда стоило присмотреться к этим двоим внимательнее.