Я всех и пригласил на 8 сентября, на вечер дня, когда по плану, утром, я должен был пройти окончательную инстанцию, собеседование в ЦК КПСС у «направленца». Все было готово к празднованию окончания «оформления», к «отходной» — закуплены продукты, народ распланировал веселый вечер… и вдруг мне сообщают за день до этого, что собеседование в ЦК переносится по непонятным причинам на утро 9 сентября. Один день, а разница огромная!!! К тому же, 9-ка в моей жизни вообще число несчастливое, с этим глупым предрассудком я и сейчас ничего поделать не могу…Даже в свое время написал программное четверостишье на эту тему:
В полном соответствии с теорией Пифагора, 9-го числа мне ничего хорошего не светило.
Отменить отходную я не мог, все готово, продукты протухнут и пр., но и не явиться на следующий день к «направленцу» в ЦК я тоже не мог!!!..
После бурных проводов, с явственными следами наплевательского отношения к политике Партии и правительства в части искоренения векового российского недуга… в общем, утром 9-го сентября, плетясь как на эшафот на Старую Площадь, я разумно полагал, что никуда я, скорее всего, не поеду теперь, Ирак мой мне не светит, а светит очень даже «волчий билет» и исключение из КПСС в лучшем случае. Бог миловал и в этот раз, пронесло.
Я вышел на Старую Площадь, пошел по направлению в Собору Василия Блаженного по Варварке (улица Разина тогда еще…), мне хотелось прикоснуться к святому, побродить по Красной площади…Час назад мне казалось, что жизнь закончена(а это был вполне возможный сценарий, тысячи людей вот так, по глупости, ломали свои судьбы в ту пору), но все обернулось как нельзя лучшим образом!! Путь в Ирак открыт. Ас-саляму алейкум, я-ль Ирак!
На трезвую голову
Шизофрения с вновь институциализированным в обществе «сухим законом» аукнется еще не раз в условиях багдадской вольницы, а как выглядел непосредственно мой приезд в первую мою (и последнюю, впрочем?) профессиональную длительную зарубежную командировку, называемую на внешторговском сленге для краткости просто «длинной», я тоже запомнил в подробностях.
Поздним вечером самолет приземлился в международном аэропорту им. Саддама, в городе Багдаде. Как я позже узнал, многие институты, здания, учреждения в Ираке носили имя Саддама, не один аэропорт…Пахнуло сентябрьской жарой под 40 градусов, живо напомнившей о том, что это территория арабского мира, уже изрядно забытые запахи, пряные ароматы. Встречал меня сотрудник Торгпредства, представитель В/О «Экспортлес» Володя Рябов, погрузил он меня в видавшую виды прокуренную «Тойоту», и закуривая очередную сигарету заговорщически произнес что-то вроде:
— Сейчас тебя Олег Борисович с пристрастием будет допрашивать…
Понятное дело, любой вновь прибывающий в загранколлектив являлся по определению носителем самой свежей информации из Министерства, с Большой Земли, и такая постановка вопроса меня нисколько не смутила. Допросит, так допросит, про последние веяния во Внешторге, хоть и немного, но кое-что знал, и готов был с радостью поделиться информацией со своим новым начальником. С начальством вообще полезно делиться информацией, оно, начальство, это любит. Никто не заставляет, впрочем, устраивать перед начальством стриптиз и выкладывать сокровенные тайны, но в рамках рабочей информации, чем больше начальство знает, тем больше доверяет, а значит легче и непринужденней работать.
Олег Борисович Лазарев, бывший кадровик из одного из внешнеторговых объединений («Промсырьеимпорт», по-моему), уже год как «сидел» в Багдаде и пользовался репутацией демократа, интеллектуала и вообще приличного человека, что само по себе уже было немало. Как с таким человеком и не поделиться новостями, думал я, отправляясь с традиционной бутылкой конъячку на ужин к Зам. Торгпреда.
— А вот этого не надо, — с порога объявил Зам. Торпреда, — Чай будем пить на ужин.
Чай так чай, хотя на мой просвещенный взгляд проставиться-то я был должен, такова была многолетняя историческая традиция…Но, ветры перемен из СССР долетали и до Багдада, правда, как оказалось, далеко не все ветры, а только тщательно отселектированные партийным начальством. Под сурдинку «анти-акогольного» закона и ужесточающегося контроля за поведением в быту членов КПСС, пышным цветом расцвело доносительство — кто с кем, где и когда выпивал, позоря таким образом честь и достоинство, запятнав таким образом светлые идеалы… и прочая, и прочая ахинея из пыльных сундуков лицемерного партийного антуража. Тем не менее, начальники в совзагранколлективе почти перестали появляться на мероприятиях, предполагающих прием горячительных напитков, не ограничивая себя, впрочем, в быту, да за закрытыми дверями. Тот вечерний прием под чай с конфетами мне безусловно запомнился абсурдностью происходящего, но Олега Борисовича, видит бог, я понимаю, ему неоправданный риск был совсем не нужен.