Ассортимент был ужасен, водка да «бормотуха», конъяк, если повезет, но тут уж не до жиру, день рожденья с чаем — это уж за пределом человеческого, а ведь именно так и предписывалось, например, играть «безалкогольные «свадьбы. В чайниках, ясное дело, плескался и конъяк (да поди найди его!!), и просто крашеный спирт, и через два-три часа любая «безалкогольная» свадьба гудела и пела «Из-за острова на стрежень», да «Эх, мороз, мороз», как самая настоящая, аутентичная в социо-историческом контексте свадьба, но ведь заставляли «шифроваться», и контролировали, и головы летели за отступления от маразматического запрета!
В Багдаде с алкоголем было непривычное для мусульманского мира раздолье. Спиртное не было запрещено законом, как в Йемене, или в соседнем Кувейте, а продавалось абсолютно свободно в любое время (,кроме, естественно, священного месяца Рамадана,) в широчайшем ассортименте, и, в общем, совсем не дорого. Так что, несмотря на официальный запрет в совзагранколлективе, или «в нашей колонии»,(так на сленге всегда назывался коллектив советских людей за границей, независимо от места работы), питие алкоголя имело масштабный, часто неконтролируемый, характер. От советников до переводчиков, от генералов до солдат, торгпредские и посольские, те, что с «контрактов» и командированные. Пандемия.
…Новый, 1988 год в Торгпредстве, праздник в разгаре, на сцене мы играем мой очередной спектакль — капустник «Гуси — лебеди», шутливая стилизация под сказку с багдадскими реалиями, официально на столе две бутылки шампанского на 60 с лишним человек, что само по себе смешно, но только не Торгпреду, Михаил Николаевичу Рыкину, который напряженно ждет визита высокого гостя с «поздравлением». Высокий гость — это Чрезвычайный и полномочный Посол СССР в Иракской Республике тов. В.И. Минин с сопровождающей делегацией в составе жены, Нины Ивановны, партийного («профсоюзного», конечно, в соответствии с конспирологическим статусом!!!) секретаря Харланова В.И. Формат «поздравления» совзагранколлектива отработан до минуты, Посол встречает собственно Новый год у себя в Посольстве, что естественно, и тут же выезжает по разным точкам, где концентрируется советский народ по профессиональной своей принадлежности — торгпредские, «ГКЭС»-овские, военные, контрактники и пр. По сложившемуся регламенту очередь Торгпредства наступает где-то часа в 2 ночи, что не очень удобно.
Официально до момента прибытия Посла празднующий народ должен хотя бы быть в приличном, почти трезвом состоянии, иначе как-то неудобно, подведем Торгпреда. Неофициально, отдельные малосознательные граждане уже часов с 11 вечера периодически отлучаются к себе в квартиры, благо они в том же доме и находятся, по всякой разной надуманной нужде, но почему-то неизменно возвращаются во все более приподнятом, веселом состоянии, что дает основание полагать, что у себя в квартире, без партийно — начальственного догляда они все-таки доливают в себя горячительных напитков, и скорее всего далеко не целомудренное шампанское. Мне каким-то чудом удается сдержать самодеятельный коллектив от бесконтрольной алкоголизации (ну, кроме, может быть, одного «артиста», который, правда и после возлияний неплохо играл на баяне!!), до прибытия «поздравляющих».
В 2 часа ночи высокая делегация прибывает в Жилдом. Оживление в зале, гости рассаживаются, мы играем концерт. Наступает торжественная минута: Посол произносит приличествующие событию жизнеутверждающие слова, про мир в каждом доме, ну и, конечно, про то, как мы все «политику Партии поддерживаем и одобряем», «верной дорогой идем, товарищи», и все такое. Через 15 минут делегация контроля за состоянием празднующего народа мирно убывает в следующее расположение согласно регламенту, и тут… народ начинает праздновать!!! Дальнейшее описывать — дело неблагодарное, ибо по российской традиции новый год ведь как встретишь, так его и проведешь… Весело встречали Новый Год. Не всегда весело проводили, правда, но да это у кого как получалось…
На официальных приемах в Посольстве, а они проходили на ухоженной лужайке резиденции Посла, в элитном районе Мансур, советским гражданам предписывалось в те годы вовсе не пить крепких напитков. На прием, например, по случаю Великого Октября, как главный тогдашний государственный праздник, мы приглашали руководителей госучреждений, компаний-клиентов, у каждого был свой список официально приглашаемых контрагентов, это же работа в конце концов такая, социализироваться с внешнеторговыми клиентами своими. Так вот, предписывалось рюмки с подноса, ежели официант предлагает, обходя гостей, вовсе не брать, ссылаясь на недомогание какое, или, если контрагент настаивает выпить за Великую Октябрьскую Социалистическую, изменившую до неузнаваемости весь цивилизованный мир, пригубить малость, но до конца не выпивать. Получалось это не у всех, так что и на посольском приеме можно было встретить в конце вечера неуверенно стоящих на ногах представителей из разных организаций. Да в конце концов, праздник же!
Некоторая либерализация наступила лишь в конце 80-х, правда и Советскому Союзу тогда оставалось жить немного. Я говорю «некоторая», потому что вцелом, все архаичные и неразумные советские порядки сохранялись, да и сохраняются в чем-то и сейчас, как ни дико, в закрытых «совзагранколлективах», как в ретро-парке каком-нибудь, в почти первозданной своей, «совковой» форме, отчеканенной на замасленных тысячами командировочных секретных (???) «Правилах пребывания советских граждан за рубежом». Сейчас, наверное, таких уж нет, а тогда это был кодекс сравни уголовному. Ветры перемен, захлестнувшие Союз в конце 80-х, слабо, ох слабо долетали до багдадских пределов. Партия по-прежнему жестко руководила и направляла, а уж куда направлять она знала хорошо. Один только режим «жилдома» чего стоил…
Житье-бытье
Я приехал в Багдад один, без семьи, ибо шла вовсю ирано-иракская война, и существовали вполне понятные, небезосновательные, как я обнаружил, ограничения для пребывания в тех условиях семей специалистов. Однако, сразу же я получил неожиданно приличную аж двух-комнатную квартиру, со своей кухней и санузлом, что по моим йеменским воспоминаниям было делом почти невозможным. Статус представителя внешнеторгового объединения предполагал!!Это переполняло меня законной гордостью — все — таки это была первая моя «длинная», цель карьерного движения уже многие годы. (Еще, на паритетных правах, правда, но полагалась еще и служебная машина, новенькая «Toyota Corolla», а это уж вовсе из области фантастики по тогдашним советским меркам).
Многоквартирный дом, в просторечьи «жилдом» (хотя какой еще может быть дом, если в нем живут люди, непонятно, но такое обозначение было принято именно для нашего дома, в противовес отдельно арендуемым домам, виллам, а были и такие), на улице «Университетская», «Шариа-ль-Джамиа», в районе «Каррада», арендовался у зажиточного иракца-собственника довольно давно. Несколько поколений командировочных обустраивали в нем свой нехитрый временный быт, переезжая из квартиры в квартиру по мере высвобождения более престижной площади. Я тоже сначала поселился в квартире, выходящей на шумную трассу (салага!), но уже через пару месяцев занял более просторное жилище с видом на сад с бассейном. Небогатый район частных домов, вилл, никаких общественных мест, парков, но для прогулок неплохо подходила соседняя, параллельная улица, на которой располагалась багдадская резиденция Ясира Арафата(кроме тех дней, когда он приезжал в Багдад, тогда по ней ходить было как-то неуютно, на крышах сидели автоматчики, охрана была серьезная…)
На первом этаже за столиком всегда (до 1989, по-моему) года сидел «дежурный консьерж», или консьержка из числа членов семей обслуживающего состава, официально получающий зарплату за обеспечение безопасности (связь с Посольством на всякий случай), и за контроль за соблюдением того самого неприятного режима, при котором любая отлучка в город вне рабочего времени должна была а) быть разрешена вышестоящим начальником, и б) записана в специальный журнал с указанием точного времени прихода-ухода и цели выхода «в город». Маленький советский концлагерь, без колючей проволоки, но весьма обременительный, надо сказать, вызывающий мощный внутренний протест. Конечно, обходных маневров было масса, и им новички быстро обучались в процессе проживания в «жилдоме», но все равно, согласитесь, неприятно постоянно чувствовать себя под колпаком «у Мюллера». Отдельные интригующие граждане использовали этот маленький иезуитский инструмент для сведения счетов — достаточно было вовремя «капнуть» на того, кто «забыл» отметиться, а таковых было много, и разбор полета обеспечен на ковре у Торгпреда, или, того хуже, в Посольстве у ответственных за безопасность сотрудников. Удержать физически сотни, тысячи взрослых людей взаперти все равно никакой возможности не было, на сознательность уповать бессмысленно, когда соблазны вокруг и жизнь коротка!