Лось был крупным животным. Если бы он сохранил большую часть мяса, ему пришлось бы его высушить. Законсервировать. В противном случае он бы охотился на более мелкую дичь. Кролики или рыба были для разового употребления. Но лось? Ему хватило бы его надолго.
— Насколько хорошо ты знаешь эту местность? — я встал, возвращаясь к Лайле. — Здесь где-нибудь есть пещеры?
— Не знаю. Но моим братьям возможно известно.
— Сомневаюсь, что они захотят поговорить со мной без присутствия полиции в комнате.
Она сухо рассмеялась, поморщившись от боли, которую это действие причинило ей.
— Вероятно, нет.
— Всё в порядке, — я развернулся, мысленно зафиксировав в памяти несколько ориентиров, чтобы, когда следы от туши того лося окончательно исчезнут, у меня всё ещё была точка отсчета. — Пока я, хотя бы, имею представление, с чего начать. Давай вернемся.
Пока местные власти сегодня самостоятельно не отправились на разведку.
Лайла повернулась, собираясь идти обратно в лес, но остановилась. Она медленно повернулась вокруг своей оси. Намеренно.
— Раньше это была моя любимая туристическая тропа.
Раньше. Кормак украл её у неё.
— Мне жаль.
— Почему он отпустил меня?
Это был второй раз, когда она задавала этот вопрос. Во второй раз я не смог дать ей ответа.
Только что она смотрела вперед, а в следующее мгновение развернулась так быстро, что ее ботинок зацепился за камень.
Мои руки взметнулись, подхватывая ее за талию, прежде чем она успела упасть.
Ее руки сжали мои бицепсы, когда она выпрямилась. Но она не отстранилась, как только восстановила равновесие.
И я не отпустил её.
Наши взгляды встретились, и на мгновение я позволил себе утонуть в этих сапфировых радужках. Внутренний круг был ярко-голубым с белыми полосками. Внешнее кольцо было темным, почти темно-синим, как небо перед грозой.
Боже мой, у нее были потрясающие глаза. Я наклонился ближе, привлеченный этой синевой. Затем мой взгляд переместился на эти розовые губы.
Лайла моргнула и отстранилась. У нее перехватило дыхание, и она опустила подбородок, направляясь мимо меня к деревьям.
Блять. Что, твою мать, я делал? Я провел рукой по лицу, разгоняя туман, затем отвернулся от реки.
Лайла направилась к Dodge, не оглядываясь. И забралась внутрь, как только я разблокировал замки.
Я обогнул капот и положил свой рюкзак на заднее сиденье. Затем глубоко вздохнул, готовый извиниться, как только сяду за руль. Но как только я запрыгнул внутрь, в салоне зазвучали всхлипывания.
По щеке Лайлы скатилась слеза. Не раздумывая, я протянул руку и поймал её.
Ее голубые глаза встретились с моими.
Вместо того, чтобы убрать руку, подчиниться невидимой границе, которая отделяла ее половину пикапа от моей, я провел ладонью по ее гладкой щеке. Кончики моих пальцев следовали дорожке, которую оставила слеза. И все это время я погружался в эти кобальтовые омуты.
Что такого было в этой женщине? Что такого было в этих глазах, которые казались мне такими соблазнительными?
Мое сердце бешено колотилось, пропуская каждый второй удар. Казалось, я не мог оторвать руку от ее лица. Боже мой, она была прекрасна.
Ее кожа была невероятно гладкой. У нее был идеальный нос, прямой и красивый. Ее подбородок плавно переходил в шею. От нее невероятно пахло сахаром, ванилью и корицей.
Ее губы приоткрылись. И на этот раз она первой перевела взгляд на мои губы.
Я наклонился ближе, притягиваемый магнитом, которым была Лайла Иден, и что-то твердое уперлось мне в ребро.
Мой Глок.
У меня был пистолет. Потому что я привел Лайлу сюда, чтобы выследить убийцу. Того, кто покушался на её жизнь. И, блять, я вел себя так, будто готов поцеловать её. Снова.
Я опустил руку, положив обе ладони на руль.
— Я, эм... — я включил зажигание. — Я отвезу тебя домой.
— В кафе. Пожалуйста.
— Конечно.
Тишина по дороге в город была невыносимой. Никто из нас не говорил ни о Кормаке, ни о реке, ни о том, что, черт возьми, произошло между нами.
Что-то произошло. Может быть, химия? Я никогда в жизни не чувствовал ничего подобного. Что бы это ни было, одно было ясно наверняка: я не доверял себе, когда смотрел в ее голубые глаза. Поэтому не отрывал взгляда от дороги, а Лайла изучала всё, что проносилось мимо её пассажирского окна.
Когда я припарковался перед «Кофе у Иденов», я ожидал, что она вылетит за дверь.
Вместо этого она повернулась ко мне лицом.
— Я не скажу Уинн, что ты делаешь. Или кому-либо ещё.
— Я не прошу тебя хранить секрет от твоей семьи.
Я не имел права просить о таком.
— У всех нас есть секреты.
Более правдивых слов еще никто не говорил.
— Спасибо.
— Что ты будешь делать?
— Потрачу некоторое время на разведку местности. Начну с карт. Составлю таблицу. Поотмечаю флажки один за другим.
— Что заставляет тебя думать, что он всё ещё здесь?
— Его может здесь и не быть, — сказал я ей, желая настроить ее на неудачу, а не на успех.
— Но ты все равно будешь искать?
Я кивнул.
— Я все равно буду искать.
Она грустно улыбнулась мне.
— Хочешь позавтракать?
Завтрак. Она приглашала меня позавтракать, даже после того, как я вел себя как придурок. Напряжение спало с моих плеч. Мой позвоночник расслабился.
— Да. Не откажусь.
— Тогда пошли.
Закинув рюкзак на плечо, я последовал за ней в кофейню. Исчезло тихое, безлюдное кафе, каким оно было раньше. Посетители заняли больше половины столиков. У стойки образовалась очередь в три ряда.
Лайла направилась в ту сторону, чтобы помочь, а я занял стул за тем же столиком, за которым ел вчера, ближе всего к окну, чтобы наблюдать Мэйн-стрит. Затем порылся в своей сумке, вытаскивая карты местности, которые купил вчера в хозяйственном магазине.
Двадцать минут спустя передо мной появилась тарелка. На ней было что-то похожее на вишневый пирог. Рядом с ним лежал сэндвич. Лайла поставила на стол дымящуюся кружку свежего черного кофе.
Мы не разговаривали. Для всех остальных в комнате я был просто очередным посетителем.
Но эти голубые глаза не отрывались от моих в течение всего утра.
И в них был проблеск веры.
Веры в меня.
Прошло много времени с тех пор, как кто-то слепо верил в меня.
Моя решимость найти Кормака превратилась в сталь. Он заплатит за то, что причинил ей боль.
Завтра я начну свои поиски.
Ради Норы. Ради девочек.
Ради Лайлы.
5. ЛАЙЛА
Всякий раз, когда в «Кофе у Иденов» звенел колокольчик, я улыбалась. После стольких лет это происходило на автомате.
Звон колокольчика. Улыбка.
Я натренировала свои уши, чтобы прислушиваться к этому звуку. Даже из кухни я могла слышать, когда кто-то входил в кафе. Но то, как я прислушивалась к этому звону в течение последних трех дней, было не чем иным, как навязчивой идеей.
Всякий раз, когда колокольчик звенел, моё внимание было приковано к двери. У меня перехватывало дыхание, я надеялась, что это Вэнс. Каждый раз, когда это был не он, я прятала своё разочарование за автоматической улыбкой. И я ждала, приветствуя клиента за клиентом, гадая, когда же он, наконец, заглянет.
Пока, как сейчас, не прозвенел звоночек Вэнса. И улыбка, которую я ему подарила, была полна облегчения.
Клубок предвкушения, который затягивался всё туже и туже по мере того, как день клонился к вечеру, ослаб. Напряжение в моем позвоночнике растаяло, когда он вошел в кафе, стягивая пару кожаных перчаток.
Длинные ноги Вэнса быстро преодолевали пространство. Полуулыбка, промелькнувшая в уголках его рта, заставила мое сердце подпрыгнуть. Он остановился на своей стороне прилавка, принеся с собой запах чистого мыла, земли и ветра.
— Привет.
— Привет, — даже с хрипотцой, мой голос прозвучал с придыханием. Этот мужчина заставлял меня нервничать, в хорошем смысле. — Ты был в горах.