— Пойдём домой, — она поцеловала его в щёку, взяла сумку с подгузниками и направилась к выходу.
Мы тоже начали собирать тарелки и бокалы, унося их на кухню.
Талия и Фостер ушли первыми, за ними последовали Джаспер и Элоиза. Потом Нокс и Мемфис собрали своих сыновей и отправились домой. Матео помахал на прощание и уехал на своей машине в горную хижину.
Гриффин и Уинн не торопились — их дом находился прямо на территории ранчо, поэтому они остались попрощаться.
— Рада была увидеть тебя, Вэнс, — сказала Уинн, стоя у двери.
— И я тоже, — ответил я.
До ужина я очень уважал Уинслоу Иден как полицейского. После ужина это уважение только возросло, когда я увидел в ней жену и мать, верную и любящую.
Насколько я мог судить, она была единственным человеком, который знал о моей ситуации в Кер-д'Алене. О моей работе. О стрельбе. То, что она позволила этому остаться между нами, ну… Мне нечего было предложить ей в качестве благодарности, но если ей когда-нибудь понадобится моя помощь, я не буду думать ни секунды.
— Рад, что ты смог прийти, — сказал Гриффин, пожимая мне руку. Потом он обнял Лайлу и поцеловал её макушку. — Мама сказала, что в кофейне нужно кое-что починить: держатель для бумажных полотенец и дверь в твоём кабинете. Завтра мы с папой заглянем и посмотрим.
— Там ничего серьёзного, — ответила Лайла.
— Тогда это не займет у нас много времени.
Он отпустил ее, затем открыл дверь, выводя свою семью на улицу, оставляя меня и Лайлу с ее родителями.
— Спасибо за гостеприимство, — сказал я, пожимая руку Харрисону и целуя Энн в щёку. — Ужин был потрясающим.
— Было так приятно познакомиться, — Энн улыбнулась мне, затем своей дочери. — Люблю тебя.
— И я тебя, мам, — Лайла обняла родителей. — Пока, папа.
— Увидимся завтра, милая, — Харрисон придержал для нас дверь, стоя на пороге, когда мы выходили из его дома. Затем, помахав рукой, он исчез внутри вместе со своей женой.
В воздухе пахло снегом. Он должен был выпасть совсем скоро. Но я сделал глубокий вдох, уловив запах сена, животных и земли. Такой запах можно было назвать настоящей жизнью. Я завидовал Иденам, которые называли это место домом.
— В детстве я мечтал быть ковбоем, — признался я Лайле.
Она засмеялась, пока мы спускались с крыльца.
— Правда?
— Да. Десятилетний я был бы в восторге прямо сейчас.
Хотя и в свои тридцать четыре я был почти на седьмом небе от счастья.
Небо цвета оникса было усыпано звездами. Луна отбрасывала серебристый оттенок на зубчатые горы вдалеке. И хотя это была захватывающая дух ночь, ее красота меркла по сравнению с женщиной, стоявшей рядом со мной.
— Пойдем.
Лайла схватила меня за руку, переплетя наши пальцы, а затем потащила прочь от того места, где мы припарковали мой пикап.
Я не был уверен, куда она меня вела, но шел рядом с ней, держа ее за руку, пока мы пересекали открытую площадку, посыпанную гравием, рядом с домом Энн и Харрисона.
Напротив их дома располагались три больших здания — амбар, склад и конюшни. Лайла указала на них, когда мы приехали раньше. Дворовые фонари освещали фасады каждого из них. За ними, за заборами и загонами для скота, царила кромешная тьма.
Но когда мы с Лайлой вышли из дома перед ужином, то добрались сюда засветло. У меня была возможность увидеть ранчо ее семьи. Это было великолепное место, с лугами, дикими вечнозелеными лесами и горными хребтами во всех направлениях.
Рай.
— Хочешь познакомиться с нашей новой лошадью? — спросила она, ведя меня в конюшню.
— Конечно.
Она отпустила мою руку, чтобы открыть раздвижную дверь и войти внутрь.
Я присоединился к ней, прищурившись, когда она включила свет. Затем, когда мои глаза привыкли, осмотрел огромное помещение, вдыхая запахи лошадей, кожи и соломы. Широкая аллея проходила по центру конюшни. По обеим сторонам тянулись ряды стойл.
Она подошла к одному из них и заглянула через калитку.
Я занял место рядом с ней. Внутри стойла стоял черный жеребенок с белой звездой на голове. Подошла его мать, слегка подтолкнув Лайлу под руку.
— Разве он не милашка? — Лайла погладила гладкую круглую щеку лошади, затем отошла в сторону, направляясь вглубь здания. Она неторопливо прошлась мимо пустых стойл. — Моя лошадь, Меркурий, и большинство других сейчас на пастбище. Но если ты хочешь воплотить в жизнь свои детские мечты, мы могли бы вернуться в другой раз. Покататься верхом.
Боже, это звучало весело. За эти годы я несколько раз катался верхом, хотя и нечасто. Когда отправлялся в горы, то обычно шел пешком. И как бы мне ни хотелось провести здесь день с Лайлой, исследуя ранчо Иденов, я был в Монтане не за этим.
Время неумолимо ускользало.
Скоро горы покроются снегом, и поиски Кормака станут ещё сложнее, чем сейчас. Если он планировал провести зиму здесь, то уже запасся всем необходимым, чтобы пережить её в своём укрытии. Он будет меньше передвигаться, спрятавшись до весны.
Если он вообще был здесь.
— Может быть, — ответил я Лайле.
Она поняла отказ, скрытый за моими словами, и грустно улыбнулась, пока мы шли к дальнему концу конюшен.
— Эй, — я поймал её за руку и притянул к себе. — Спасибо, что позвала меня сюда.
— Пожалуйста, — тихо сказала она, проводя пальцем по пуговицам моей рубашки под фланелевой курткой.
— Мне понравилась твоя семья. Они такие… громкие.
Её лицо смягчилось.
— Да, я тоже её люблю.
— У меня большая семья, — сказал я прежде, чем успел остановить себя.
Её взгляд мгновенно устремился на меня, ожидая, что я замолчу или сменю тему. Обычно я так и делал.
Но не сегодня.
— Ты когда-нибудь чувствуешь себя потерянной среди своих? — спросил я.
— Иногда, — прошептала она. — А ты?
— Не потерянным. Скорее… чужим.
Ее рука коснулась моей бороды, поглаживая костяшками пальцев подбородок.
— Твоя семья знает, что ты здесь?
— Папа знает. С мамой мы не разговариваем… какое-то время.
— Мне жаль.
— Мне тоже.
На языке вертелась история. История, которую мне так хотелось рассказать. Признаться ей в том, что тяготило меня долгие годы.
Она понятия не имела, насколько мне помогло то, что я поделился своей историей с Кормаком. Впервые за много лет я выложил всё начистоту. Может быть, это помогло бы разобраться и в том дерьме, которое творилось в моей семье, если бы я рассказал ей об этом. То, как Лайла слушала, как впитывала каждое мое слово, делало это таким соблазнительным.
Но мы так хорошо провели вечер. Если бы у нас было больше времени, я бы всё ей рассказал.
Вместо этого я накрыл ее руку своей, отвел от своего лица и завел ей за спину, прижимая чуть выше ягодиц. Затем придвинулся ближе, прижимая ее к себе, наклонился и поцеловал.
Лайла сразу ответила на поцелуй, позволив моему языку погрузиться глубже, сметая воспоминания и прошлое. Сейчас существовали только она и этот момент.
Мой член стал твердым, а тело жаждало ее.
Лайла захныкала, когда я прижал своё возбуждение к ее бедру.
Сколько раз у нас ещё будет? Пять? Десять? Какой бы ни был ответ, этого никогда не будет достаточно. Поэтому я сдвинул нас ближе к ближайшему столбу, прижав её спиной к широкой деревянной опоре.
— Тебя когда-нибудь трахали здесь? — спросил я, шепча ей на ухо.
— Нет, — выдохнула она, протягивая руку между нами. Ее ладонь сильно прижалась к моей эрекции, вызвав стон. — Вэнс.
Блять, как же мне нравилось то, как она произносила моё имя.
Почти так же сильно, как мне нравилось, что сегодня на ней было платье. Оно было с высоким горлом, карамельного цвета, плотного и мягкого трикотажа. Облегающее платье не должно было выглядеть сексуально, но оно было коротким, доходило до середины бедра, так что намек на эти подтянутые, гладкие ноги мог дразнить меня весь вечер. Ее сексуальные сапоги доходили почти до колен.