— Куда? — пришла в ужас Гринда.
— Слышала же. В катакомбы, освобождать наших родных. Остальные прикроют.
— Да, но — по плану ты не идёшь с нами, это опасно, ты…
— Я меняю план и иду с вами.
За дверями оказался не коридор, а гостиная с камином, креслами, вычурными декорациями и ещё несколькими дверьми. У одной из них, на противоположном конце комнаты, как раз замер с подносом в руках ещё один слуга — пожилой, в изящной бирюзовой ливрее. Он не успел даже взяться за дверную ручку — завяз в обездвиживающем поле, выпущенном облепившими его шикшнями. Я проследил, как его уносят, и направился дальше.
Здесь не было никакой лестницы, ведущей в подвалы — просто комнаты уходили вглубь и вглубь скалы, становились проще и темнее. Пару раз пришлось вышибать двери — и вот, наконец, мы оказались в длинном, узком и скудно освещённом коридоре, в конце которого виднелась одна-единственная дверь, обитая рыжим металлом.
Пока мы торопливо совещались, что делать с неожиданной, не поддающейся магии преградой, Курвинда, нагнавшая нас, вздохнула, вытащила из-за пазухи ключ и отперла замок.
— Ты что, всегда его с собой носишь? — оторопело спросил я, глядя в тёмный проём.
— Захватила с собой. Подумала, что может понадобиться, — невинно улыбнулась косоглазая.
Я прекрасно помнил, что она не уходила со двора академии и уж точно не успела бы сбегать к себе в спальню, но времени на расспросы не было. Не слушая протестов Гринды и Йорфа, я зажёг яркий язычок огня над ладонью и направился вглубь коридора, внимательно вглядываясь в измождённых, прикрывающих глаза от непривычного света узников за толстыми решётками по обеим сторонам. Шёл долго, предоставив товарищам расспрашивать и освобождать пленников, пока не остановился напротив одной из камер.
— Здравствуй, матушка.
Глава 71. Ручной иномирец
Зря я надеялся, что освобождённые женщины будут сражаться за нас. Если багровые, молочные и пунцовые, что провели в заточении всего несколько дней, выглядели лишь ослабевшими, то остальных условия содержания превратили в истощённых, отвыкших от света и магии и едва не свихнувшихся существ.
Айр стоял на коленях у ног своей тёти, свесив голову. По лицу той тихо катились слёзы — только что узнала от племянника о гибели обеих дочерей. Йорф что-то втолковывал невысокой темноволосой женщине — видимо, матери. Все узники были облачены в бесформенные серые робы, и в отличие от товарищей, которые знали аристократов в лицо, я не имел ни малейшего понятия, кто здесь из какой семьи.
За спиной послышалось приближающееся шлёпанье босых ног по камню.
— Ни одного мужчины? — вполголоса спросил я у Курвинды, глядя, как Гринда обнимает свою жуткую мамочку. — Или их держат в другом месте?
— Нет, — невозмутимо ответила она. — Просто обычно нет смысла брать их в плен. Они не так ценны. Разве что во время облавы кому-нибудь из наших приглянулся смазливый паренёк, и она забрала его себе.
— Зутти! — воскликнула одна из последних освобождённых женщин, щурясь и протягивая дрожащие руки к сыну. — Наконец-то. Критта с вами? С ней всё в порядке?
Я отвернулся, чтобы не кормить лишний раз чувство вины. Наткнулся глазами на рыжую девочку-подростка с диким взглядом. Она казалась самой младшей среди узниц.
— А дети? — спросил я у лазурной. — Должны же быть дети помладше? Или их тоже всех перебили?
— Маленьких девочек бабушка держит в комнате рядом со своими покоями. Им там неплохо живётся.
— Зачем?..
— Оставлять земли провинившихся семей без правителей невыгодно… Она с ними разговаривает, обучает их… Объясняет, что надо всегда и во всём подчиняться ей.
— В моём мире это называется «промывает мозги».
Матушка, кажется, закончила помогать остальным отпирать хитроумные магические замки камер и теперь шла ко мне.
— Удивительно, — произнесла она, в упор глядя на мою спутницу, — как легко вы сменили сторону и как ловко заполучили доверие Руто, госпожа Курвинда.
— Благодарю за комплимент, госпожа Ильдаста, — легонько поклонилась косоглазая. — Говорят, это один из моих талантов. Меня тоже всегда впечатляли ваши упорство и везучесть. Последняя, правда, в тот раз дала сбой.
— Сбой, скорее, дала неуклюжесть вашей матушки. Она столько раз мне проигрывала, но вот и ей в кои-то веки…
— Может, хватит? — перебил я, нахмурившись. — Нам надо… Ох, госпожа Фельтира, вы как? Я думал, вас оставили в академии.
— Госпожа императрица решила держать меня поближе к себе, — усмехнулась бывшая директриса, ковыляя к нам и пригибаясь, чтобы не задеть головой толстые балки, укрепляющие потолок и стены. — А ты, смотрю, прислушался к моему совету, идущий Руто.