Конца-края этому не было видно.
«Выбери кого-нибудь другого, — думал я, неохотно поднимаясь на ноги, когда занавес в очередной раз пополз вверх, — выбери же ты другого!»
Но палец императрицы снова неумолимо ткнул в мою сторону.
Солнечных пятен на полу сегодня не оказалось — небо в воронках над головой было затянуто плотными серыми тучами. Если приглядеться, можно было увидеть, как быстро они бегут по небу — неужели приближался ураган?
Хлопнула входная дверь. Императрица, в этот момент как раз с любовью пристёгивающая меня к постели, обернулась. Я вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит.
Через зал бежал слуга — не тот, что приносил еду, помоложе. Он отчаянно жестикулировал на бегу. Императрица выругалась.
— Жди здесь, — отрывисто велела она мне и тут же бросила слуге: — Сторожи его.
Сама же, взметнув прозрачной юбкой, понеслась прочь.
— Освободи меня, — проникновенно обратился я к слуге, как только дверь закрылась.
Тот окинул испуганным взглядом три металлических браслета, что успела застегнуть госпожа, оставив свободной лишь левую руку, и затряс головой.
Я ругнулся — скорее, в свой адрес — и, примерившись, ударил по металлической цепи магическим импульсом. Одно звено треснуло, я подёргал — ничего. Качественная сталь. Ударил ещё, и ещё. На четвёртый раз цепь поддалась, оставив на правой руке браслет с парой болтающихся звеньев. Я принялся за ноги.
Слуга в ужасе следил за этим самоуправством, но даже не пытался меня остановить, лишь нервно поглядывал на дверь. Интересно, успела императрица возвести свою защиту вокруг гарема?
Когда я освободил наконец свои нижние конечности и спрыгнул с кровати, слуга будто бы опомнился и встал в какое-то дрожащее подобие боевой стойки.
— Серьёзно? — рассмеялся я.
Он покраснел и отступил.
Я же рванул было к двери, но сообразил, метнулся назад и дёрнул рычаг, поднимающий занавески перед клетками. Пленники, примерно догадавшиеся по звукам, что происходит, испуганно глядели на меня.
Остановившись напротив ближайшей камеры, я принялся бить по стене, где, по моим расчётам, находился механизм, отодвигающий решётку.
— Давай же, давай… Эй, ты! — прикрикнул я на обитателя клетки, того самого лилового паренька. — Знаешь, как эта фиговина открывается?
— Не вмешивай меня в это, — завертел головой тот. — Она нас убьёт…
Боковым зрением я уловил движение: слуга, оставшийся возле постамента с кроватью, махал мне рукой и показывал пальцем куда-то за постамент. Я бросился туда.
В нише за изголовьем торчало ещё несколько рычагов.
— Который? — рыкнул я на слугу.
Тот испуганно попятился и развёл руками. Я в сердцах принялся поднимать все подряд.
Раздался грохот: клетки открылись, а тяжёлые занавески над ними и на всех стенах почему-то рухнули вниз, поднимая облака пыли.
Путаясь ногами в белом бархате, я снова понёсся к двери — меня не сильно волновало, последуют ли товарищи по несчастью за мной или предпочтут забиться в угол открытой клетки, надеясь на продолжение рабского существования…
Перемахнув через кучу скомканного белого материала, я распахнул дверь и… со всей дури врезался во что-то невидимое и чертовски твёрдое.
— Вот же подстава, — пробормотал я, ощупывая прозрачный барьер.
За ним виднелась та самая комната, где Садрина и ребята подготовили засаду для императрицы. Вот же она, рукой подать… Я со злостью принялся всаживать в чёртов экран один удар за другим, но всё тщетно.
— Кто-нибудь умеет летать? — рассерженно выкрикнул я, оборачиваясь к обитателям гарема. — Или хотя бы высоко прыгать?
Повисла пауза, потом паренёк в бежевой повязке нерешительно шагнул из своей камеры:
— Я знаю, как сделать пружинный экран, но зависит от высоты…
Я молча показал на воронки в потолке. На лице молочного расцвело понимание.
— Я тебя закину!
Через пару минут, не успев сообразить, как так получилось, я уже висел под круглым окном в крыше, цепляясь за металлическую раму. Руки дрожали и соскальзывали — это напомнило мне мой неудачный трюк с потолочными балками в медном поместье.
— Эй, молочный! — послышался чей-то бас снизу. — Закинь-ка и меня на соседнее…
— Не торопитесь! — выкрикнул я, с упавшим сердцем разглядывая стекло — толстенное, сантиметров в десять, намертво влитое в корпус крыши без рамы. — Мне кажется, это не совсем…
Левая рука дрогнула и соскользнула, и я остался висеть на одной, не в силах даже подтянуться. Вот же дохляк… Разозлившись, набрал в левый кулак магии для удара и со всей силы швырнул его в стекло. Импульс срикошетил и понёсся вниз, распугав пленников, судя по возгласам. Стекло даже не треснуло.