— Мои точно не захотят, — пробормотал смуглый паренёк, который предлагал мне помощь прошлым вечером.
— И в-третьих…
— Прошу прощения, госпожа смотрящая, — стражница ворвалась в кабинет, в несколько шагов пересекла его и с поклоном вручила хозяйке конверт. — Срочное послание.
Фельтира нахмурилась, но приняла конверт без лишних слов. Повертела в руках: я заметил, что он оказался запечатан переливающейся голубизной, явно магической печатью. Директриса повела ладонью — и печать рассыпалась мелкими искрами.
Заговорщики, Гохард и стражницы затаили дыхание, вглядываясь в лицо начальницы, пока та читала послание. А лицо её стремительно, хоть и едва уловимо, менялось.
— Что же, — непроницаемым тоном объявила она, аккуратно пряча исписанный листок обратно в конверт. — Сегодня вам везёт. Повинуясь особому приказу, в этот раз мы проявим снисхождение. Обойдёмся третьим пунктом, трудовым наказанием — и, пожалуй, ещё пристальным наблюдением за каждым из вас с этой самой минуты…
— Госпожа!.. — возопил Гохард. — Это крайне неразумно, оставлять такую провинность без надлежащего… Это же измена, заговор, госпожа…
— Лазурная печать, идиот! — одна из стражниц ткнула его в бок древком короткого копья. — Чей приказ ты сейчас назвал неразумным?!
— Думаю, вам не нужно втолковывать, что язык следует держать за зубами? — прохладным тоном закончила директриса. Заговорщики усердно закивали — по их лицам было видно, что они ещё не до конца поверили в чудесное избавление. — Смотрящий Гохард и вы, госпожи хранящие, проводите их в комнаты, будьте добры. И да — руки, полагаю, нужно освободить. Вдруг кто увидит. Нам ни к чему лишние вопросы… Нет-нет, идущий Руто пока останется здесь.
Я тоскливо проводил взглядом стражниц, выводящих прочь обалдевших от удачи заговорщиков. Ангра проковыляла через комнату в одном сапоге, на пороге остановилась, стянула его и понесла в руках. Гохард, воспользовавшись заминкой, обернулся, чтобы кинуть в меня острый, убийственный взгляд и высокомерно махнуть своей чёрной косичкой. Да что я сделал этому болвану, раз он меня так ненавидит?
— Думаю, идущих Курвинду и Ржака разумнее всего вернуть в их постели, не приводя в сознание, — произнесла директриса, обращаясь к оставшимся четырём стражницам. — Пусть сочтут произошедшее за дурной сон.
Я едва удержался от смеха, представив себе разочарованное лицо очнувшейся Курвинды. Снова не повезло косоглазой бедняжке с приключением!
— Кому из нас остаться, госпожа? — учтиво спросила одна из стражниц.
— Никому, — отрезала та. И добавила, заметив, как переглянулись подчинённые: — Я в состоянии в случае чего справиться с мальчишкой-первокурсником, спасибо за беспокойство, девочки. Идите.
— От кого это послание? — брякнул я, едва дверь за стражницами закрылась.
— Что? А, от императрицы, разумеется. Лазурная печать.
Я нахмурился. Да, я ещё многого не знал об этом мире, но всё равно не верилось, что императрица могла отреагировать на произошедшее с такой скоростью. Директриса, заметив мой взгляд, улыбнулась и лёгким движением подкинула конверт в воздух. Он тут же вспыхнул и всего за несколько мгновений осел горсткой пепла в её ладонь.
— Теперь послушай меня внимательно, мальчик, — тихо произнесла она, глядя в окно. — Сейчас налево до конца коридора, вниз по ступенькам четыре пролёта, через холл к дверям. Дежурной скажешь: «пять солёных лепестков». Дальше — через двор, мимо старой арки и прямиком к лесу. Там тебя ждут. Повтори.
— Налево, вниз, через холл, «пять солёных лепестков», двор, арка, лес, — обалдело отчеканил я. — Но зачем…
— Ушёл, — не допускающим возражений тоном велела она.
Я послушно метнулся к двери и прочь. Что ж, это даже интересно, с предвкушением подумал я, сбегая по ступенькам. Столько загадок! Кто ждёт в лесу? От кого было послание? Не от императрицы, в этом я был уверен. А что это за шар на чёрной подставке, которым собирались воспользоваться заговорщики? И как он связан с моим участием в сегодняшнем переполохе?
Кто-то окликнул меня по имени, но было не до того — не останавливаясь и даже не задумываясь, я рванул через холл…
— А ну стой, негодница!
Не добежав до дверей, я неожиданно оказался подвешенным в воздухе посреди пустынного холла.
— Э… Это… «Пять солёных лепестков», во!
— Разве не девять? — обескураженно спросил голос. — Зуб даю, что девять. Или нет… Может, и пять. Память не та уже…