Впрочем, мы зря переживали — после краткого обмена любезностями две главы семейств, похоже, решили разойтись по своим делам. Но старушке в бежевом непременно захотелось ещё раз обнять свою багровую подружку. И именно в этот момент из соседней беседки появилась ещё одна женщина и уставилась на них.
Надо сказать, я впервые повстречал в этом мире обладательницу подобных форм. Остальные были стройные, все как на подбор с выдающимся бюстом, тонкой талией и рельефными бёдрами. Эта же скорее стремилась к идеальной фигуре — той, которая шар. Я бы понял, если бы на ней были одежды какой-нибудь из бедных семей вроде моей — вероятно, магия, к которой они все тут прибегают, чтобы содержать тела в форме, не самая дешёвая — но дама была разодета в бирюзовое, а за её плечом маячило косоглазое лицо Курвинды.
Тётушка первой заметила, чьё внимание привлекли их с бежевой старухой обнимашки, и отпрянула. Бежевые дружно пробормотали что-то, развернувшись к толстухе; тётушка же лишь слегка склонила голову. Но лазурная высокомерно проплыла мимо, не обращая на них более никакого внимания. Её дочь следовала за ней — шлёпая по нагретому солнцем камню босыми ногами, как всегда. А поравнявшись со мной, бросила на меня быстрый и хмурый взгляд.
Я бы сказал, что разглядел предостережение в её здоровом глазу.
Глава 32. Лишние жизни
— Зря вы так, госпожа, — вздохнул я, поднимаясь. — У вас получится, я уверен.
— Ничего у меня не получится, — буркнула Гринда. — Хоть год ещё тренироваться буду. Солнечная битва — это не только понятная твоему уму грубая боевая магия, Руто. Для неё требуется уйма других навыков, которыми овладеть под силу лишь девушкам.
— Правда, госпожа? — я знал, что сильно рисковал, вливая в голос столько сарказма, но не мог удержаться. — Какие же это навыки неподвластны нам, юношам?
— Тонкие чары, — не заметив подвоха, принялась перечислять она. — Удары-иглы, которые при умелом использовании способны пробить даже белое зеркало. Иллюзии. Ручные молнии. Магическая арифметика, чтобы просчитывать углы скольжения и траекторию. Обездвиживающие медовые путы.
— Подчинение, — подсказал я.
— Подчинение, — согласилась она. — Но это — только если есть наследственный дар, как и в случае с укрощением.
Повисла пауза.
— А скажите, госпожа, — вкрадчиво осведомился я, — кто-нибудь когда-нибудь пытался научить мужчин этим дисциплинам? Откуда достоверно известно, что мы неспособны ими овладеть?
— Не знаю, — растерялась сестрица. — Пытались, наверное. Иначе почему бы вас им не обучать?
— Ну, предположим, чтобы легче было нами управлять.
Гринда в недоумении воззрилась на меня.
— Ты говоришь странные вещи, Руто.
— Проверим? — я вытянул руку. — Ведь белым зеркалом я овладел. Научите меня той трескучей магии, которой ваша матушка меня осчастливила тогда в сквере.
Гринда замотала головой.
— Н-нет, Руто. Плохая идея. Это привилежно… Да и не в этом дело. Не буду.
Я мягко усмехнулся и развёл руками, показывая, что просто пошутил.
— Госпожа смотрящая считает, что вам достаточно будет пройти в финал, — сообщил я ей после того, как мы закончили.
— Достаточно для чего?
— Для того, чтобы вас признали достойной наследства моей матушки.
Она застыла на месте.
— И давно ты…
— …Правда, остаётся ещё одна деталь, — добавил я, не сводя с неё взгляда. — Доказать, что я его не достоин. Верно, сестрица?
Стоило отдать Гринде должное: она достойно выдержала мой взгляд. И потом, опустив плечи, тихо сказала:
— Это идея моей матери, Руто. Навязчивая идея. А ты же её знаешь — спорить с ней… Мягко говоря, бесполезно.
— Я откажусь, — перебил я. — Сам откажусь от него в вашу пользу. Но при одном условии: вы пройдёте в финал.
— Иначе и смысла нет, — фыркнула она. — Рада, что ты всё понимаешь.
Вскочила, отперла дверь и унеслась прочь, не оглядываясь. Показалось, или мне в кои-то веки удалось смутить эту принцессу?
— Ключ, госпожа!.. — с запозданием крикнул я ей вслед.
Не дождался ответа, вздохнул, прикрыл дверь поплотнее, надеясь, что никакой умник не додумается сюда вломиться в наше отсутствие — тогда Гохард с меня сдерёт наконец шкуру. Прислушался.
Шлёпание босых ног по каменным плитам — едва различимый звук, который ни с чем не спутаешь.
— Слушаю вас, госпожа Курвинда, — обратился я к темноте за спиной.