Здесь, в одной из лавчонок, принадлежащей его приятелю Ахмаду, он обычно оставлял свой велосипед, когда приезжал с побережья в город за нехитрыми покупками или собирался провести время с друзьями за чашкой крепкого арабского кофе с корицей. С Ахмадом Зайян был близок много лет: с тех самых пор, когда еще их отцы занимались ловлей жемчуга на богатых раковинами банках Персидского залива.
Ахмад унаследовал от дяди пристрастие к торговле и сноровку в этих делах. В конце концов он занял его место за прилавком. Торговал всякой всячиной, начиная от иголок, мыла, зубной пасты и кончая готовой одеждой европейского покроя. Но сам национальной одежде не изменил. Он носил длиннополую рубаху «дишдаш», всегда отличающуюся снежной белизной, покрывал голову платком «гутрой», стягивал его «агалом» — черным сдвоенным обручем. И гутра и агал пришли в мир оседлых арабов от бедуинов, которые, кочуя на верблюдах по бескрайней пустыне, оберегали голову от жалящих лучей солнца.
Зайян, наоборот, одевался в европейское платье. Худой, подтянутый, с орлиным носом, он носил хлопчатобумажные дешевенькие брюки, резиновые шлепанцы на босу ногу и цветную рубаху с открытым воротом. Зайян работал на алюминиевоплавильном заводе АЛБА подсобным рабочим на разливке металла и наряжался в «дишдаш» только по праздникам.
Подойдя к лавке приятеля, Зайян негромко окликнул его. Но Ахмада дома не оказалось. За прилавком сидел его десятилетний сынишка.
— Ушел за товаром, — сказал мальчик. После этого Зайян вскочил на велосипед и поехал на юг по Шейх Иса-роуд за город по шоссе, ведущему на завод. Зайян заступал в ночную смену.
Встречный ветерок забирался под рубашку, приятно холодил тело. Зайян легко крутил педали. Городские постройки сменились рощами финиковых пальм, позади остались минареты последней мечети, и дорога узкой лентой побежала по выжженной солнцем пустыне. Такой унылый пейзаж тянулся до самого южного берега острова: песок, один песок. Но вот справа на горизонте показались небольшие лысые холмы. Там черными силуэтами на звездном небосводе прорисовывались «качели», день и ночь поднимающие на поверхность из глубоких колодцев пресную воду. Сколько же надо ее, чтобы утолить жажду людей, животных, растений и превратить безжизненную бахрейнскую пустыню в цветущий оазис...
Быстро мелькают мили. Еще один поворот, и впереди показались корпуса АЛБА. История завода началась в августе 1968 года. Зайян пришел на стройку чернорабочим. Он рыл котлован под фундамент, подносил трубы, укладывал арматуру, работал на бетономешалке. В дни отдыха Ахмад сажал за прилавок своего сынишку, а сам обучал Зайяна основам грамоты. Зайян в отличие от своего друга никогда не ходил в школу, и теперь для него открывался совершенно иной мир. Зайян постепенно усваивал некоторые тайны технологического процесса. В этом ему помогали молодые техники, когда в цехах шел монтаж оборудования.
В свои одиннадцать — двенадцать лет Зайян, бывало, проводил часы на старой прокопченной кузнице, которая и сейчас стоит недалеко от городского базара. Когда мальчишка примелькался, ему разрешили раздувать горн мехами, сделанными из козьих шкур. Широко раскрытыми глазами он смотрел на сыпавшиеся снопами из-под молота искры, на то, как раскаленный докрасна брусок в руках искусных мастеров превращался в засовы, петли, скобы, светильники, витые спинки стульев...
Теперь Зайян сам помогает разливать бахрейнский алюминий. Шестьдесят тысяч тонн этого ценного металла дал завод в 1971 году, а когда вступят в строй все его линии, он удвоит свою продукцию.
Возле синего щита на обочине дороги с надписью: «Алюминиум Бахрейн» Зайян слез с велосипеда и поднял голову. Над ним, слегка раскачиваясь, проплывали по канатной дороге одна за другой вместительные бадьи — 156 бадей. Шестимильный путь каждой из них начинается на небольшом искусственном островке у побережья, на который выгружается с морских судов алюминиевое сырье — глинозем, а заканчивается он здесь, на заводе. Но начинается этот путь вовсе не на искусственном острове в шести милях от завода, а за многие тысячи миль от Бахрейна, на западном побережье Австралии. Там, на далеком пятом континенте, АЛБА закупает сырье для завода — 230 тысяч тонн глинозема ежегодно.
Раздался грохот катящейся по рельсам вагонетки. Эта дорога тоже связана со складами искусственного островка. Вагонетки доставляют туда готовые алюминиевые отливки. Потом их грузят в трюмы транспортных судов и везут в другие страны. Всего завод выплавляет ежегодно 120 тысяч тонн металла.
«Я хочу дождаться того дня, — сказал как-то шутя Зайяну Ахмад, — когда рядом с АЛБА построят заводы по производству штампованных изделий из алюминия. Тогда я смогу расширить свою лавку и торговать оконными рамами, кастрюлями и другими товарами».