– Ммм… – застопорилась я, выпучив глаза. Хорошо, что моей реакции не было видно за тонированным стеклом защитки. – Ты откуда русский так хорошо знаешь?!
– Как это «откуда»? Я – русский. Хотя бы на её женскую половину. Моя мама – подруга тёти Ани. Соколовской Анны Романовны – матери твоего парня. – Моё молчание было встречено подозрительным прищуром. – Не понял… Сокол сказал, что ты – его невеста. Или вы меня надули? Решили бесплатно попользоваться моей ласточкой!?
– «Невеста» – это громко сказано. Я просто знакомая.
– Хммм… – Ганс хитро улыбнулся. – Тогда плату я приму только от тебя. Знаешь ли, «могарычёвое дело» – не особо мотивирующая причина для меня.
– И что же? – ухмыльнулась про себя, предвидя нечто подобное.
– Продуешь моему брату – с тебя поцелуй. Ничего больше. Просто горячий чмок. Как говорит мой отчим: «Женщины прекрасны во многом, но в основном это – мужская разгрузка!», а мне после общения с братцем надо ещё как разгрузиться!
– Вагоны иди разгружать. Фу… теперь понятно, почему твой брат такой придурок.
Ганс до неприличия громко заржал.
– Ты с мамой моей не знакома. Она несчастному влюблённому немцу такое на это высказывание отвечала, что теперь он не только о подобных вещах больше не заикается, но и думать в этом направлении боится! Славянские красавицы – это тебе не утончённые арийки! Они и в глаз дать могут… а потом «разгружайся»… в одиночку пару месяцев.
Не улыбнуться на это было просто нереально. Я сразу вспомнила свою бабушку Олю. Почему-то именно она у меня ассоциировалась с грозной славянкой. Ни мама, ни Ева… эти представительницы женского рода во мне, кроме как неприязни, ни каких положительных эмоций не вызывали. Именно бабушка – мудрая боевая, но невероятно любящая женщина!
– Meine Damen und Herren! Lassen Sie uns unser zehntes Jubiläumsrennen eröffnen, das die Biker-Saison beendet!
Я вздрогнула от неожиданности, когда диктор стал быстро тараторить на немецком, открывая соревнование.
Крюгер шумно выдохнул, шлёпнув меня по плечу:
– Про поцелуй я пошутил. С Соколовским связываться – себе дороже. Сказал – «невеста», значит, так и есть. Но ты уж постарайся выиграть… очень уж хочу посмотреть, как шовинисту обломится от нашей русской. Желание он обещал. Я, правда, тебя представил его фанаткой… – я чуть воздухом не подавилась от возмущения, пропуская вперёд из-за своей заминки пару участников, когда включился соответствующий звуковой и зрительные сигналы, приглашающие спортсменов приехать из закрытого парка в стартовую зону. – Удачи! Не подставляй меня!
«Ладно… поехали, потом разберёмся!»
__________________________________________________
*Дамы и господа! Позвольте открыть наше юбилейное десятое состязание, закрывающее байкерский сезон!
Глава 21
Когда я остановила «ласточку» Ганса около стартовой линии, мягко выставляя ногу на асфальт, повернула голову к газующему Дирку Йохану. Мужчина привстал таким образом, что его заднее колесо приподнялось вверх. Оно быстро вращалось, не осуществляя никакого плоскостного движения. По простому это называлось – «палить резину». Эффектно, но смысла никакого.
Я даже хмыкнула про себя, поняв, что молодой профессор просто рисуется перед своей поклонницей.
«Дурашка», – отвернулась от него, посмотрев на трассу. – «Соколовский так никогда бы не сделал… Ой! Чего это я опять о нём вспомнила!?» – настроение, поднятое в гору Гансом с таким усилием, медленно стало клониться вниз. – «И зачем он сказал Крюгеру, что я его невеста?! Из-за просьбы Женьки? Просто хотел помочь или теперь пытается показать, как сожалеет о своём молчании?» – ответить на свои вопросы самостоятельно я не могла – всё-таки, не медиум – однако задуматься они заставляли, несомненно.
Когда главный судья включил зеленый сигнал светофора, я живо отбросила все мысли, останавливаясь на желаемом, зная, что у меня в запасе 5 секунд, перед тем, как сработает поднимающийся механизм стартовой машины, отдающей команду гнать к финишу.
Я видела перед собой только свой стартовый коридор, выделенный мне в соответствии с указанной в положении таблицей заездов, и больше всего боялась совершить фальстарт.
«Всё хорошо! Всё будет хорошо...» – успокоила себя, отсчитывая секунды, выжимая сцепление и ставя первую передачу. – «Боженька не любит женоненавистников! При ином раскладе не писали бы его пророки: «… и более любит человек жену свою, нежели отца и мать!» Я обязательно справлюсь!»
– Пять, – прошептали губы, и подъёмник сработал, давая добро, разрешая лететь к стартовой линии.