Все остальное у Федоренко тоже было красивым, кроме разве что носа. Ему полагалось быть изящным и точеным, а он получился «утиным» – широким в основании и слегка загнутым кверху. «Хороша Танька, только клювом не вышла», – говорил эстет и похабник Вознесенский, обиженный тем, что Федоренко спала только со своим непосредственным начальником и не обращала внимания на заведующих другими отделениями. Впрочем, и заведующие не то чтобы стремились биться за прекрасную даму. Так, заведующий гинекологическим отделением, хоть и был весьма хорош собой, к коллегам противоположного пола относился сдержанно-равнодушно. Заведующий отделением обсервации был унылым занудой, из тех, в чьем присутствии немедленно скисает молоко. Вознесенский был толст и уже далеко не молод. Довольно перспективным кадром был Виталий Михайлович – доцент кафедры акушерства и гинекологии, – но тот предпочитал заводить романы со студентками. Студентки, по признанию самого Виталия Михайловича, были нетребовательными и «укладистыми», то есть легко укладывались в постель, почти ничего не ожидая взамен. А зачет, поставленный несмотря на прогулы, или завышенная на балл экзаменационная оценка были приятными бонусами.
– Ненавижу эту всеобщую пытку гостей фотографиями из домашней «коллекции», – продолжила она. – Засыпаю от скуки, все так однообразно – «это мы на пляже», «это мы на базаре», «это я выбираю украшения», «это мы в местном ресторане», «это наш номер»… Тоска! Некоторые даже на встречу в ресторане умудряются приносить чуть ли не по дюжине альбомов.
Данилов вежливо кивнул. «Что ей надо?» – подумал он, но подходящего ответа так и не нашел. Самым вероятным казалось предположение, что Федоренко вдруг захотела его соблазнить, но Данилов подумал, что для обольщения у гостьи слишком деловой тон и спокойный голом. И потом, секс в ординаторской, днем, когда вокруг – уйма народу? Лучше уж дождаться позднего вечера и уединиться в пустой палате…
– Вы уже освоились у нас? – Улыбка гостьи, выставлявшая напоказ зубы ослепительной белизны, напоминала рекламу зубной пасты.
– Да, вполне, – подтвердил Данилов.
– Нравится?
– Нравится.
– Владимир Александрович… – в ординаторскую заглянула старшая сестра отделения анестезиологии и реанимации. – Ладно, я потом…
Дверь закрылась так же резко, как и открылась.
– У нас хорошо, – покачала головой Федоренко. – Непыльно и сытно. Ведь это так важно, чтобы было сытно, особенно в наше непростое время…
Тема предстоящего разговора начала проясняться. Сытная жизнь, или Доходное место.
– Все времена непростые, – улыбнулся Данилов. – Простых не бывает.
– Ой, не скажите, – махнула рукой его собеседница. – Вот моя мама при социализме заведовала отделением в железнодорожной поликлинике. Ее уважали. Были связи, возможности, был почет. А что сейчас? Вечные дрязги, жалобы, скандалы и никакого уважения. Выгоды, соответственно, тоже никакой.
– Ваша мама еще работает?
– Нет, она давно на пенсии, но не теряет связи с родной поликлиникой. Как-никак почти всю жизнь на одном месте проработала. Да, а что это мы на «вы»? Как-то не по-свойски. Мы же коллеги и почти ровесники.
Улыбка, сопровождавшая эти слова, намекала на то, что Данилов, конечно, постарше.
– Можно и на «ты», – согласился Данилов. – Так действительно проще. Тогда уж можно и отчество отбросить, хватит и одного имени.
– Разумеется. Скрепим дружбу чашкой кофе? – снова улыбнулась гостья.
– У меня растворимый, – предупредил Данилов, вставая из-за стола.
– Тут у всех растворимый. Хозяйку кондратий хватит, если мы потребуем кофе-машину или поставим плитку с джезвой. Она и курить-то на пожарной лестнице не разрешает…
– Однако все курят. – Данилов глянул на чайник – не долить ли свежей воды? – и решил, что на две чашки точно хватит. – Тебе с сахаром?
– Нет, спасибо. Я не из-за фигуры, просто сахар меняет вкус напитка.
– Я тоже так считаю, – ответил Данилов. – Хотя на работе нередко пью чай и кофе с сахаром. Насыщаю организм глюкозой.
– Я бы тоже чем-нибудь насытилась. – Федоренко погладила себя по плоскому животу. – А то даже позавтракать сегодня не успела.
Пока вода закипала, Данилов выложил на ближний к дивану стол два пакета с печеньем – овсяным и курабье, – плитку шоколада и открытую упаковку пастилы. Размешав в кипятке по три полных, с верхом, ложки кофе, Данилов протянул одну чашку Татьяне, а другую утащил на свой стол.