На этот раз все прошло как по маслу. Всего-то и надо было, - отчетливо вспомнить самый первый момент того сна.
В одежде викинга, я куда-то иду. Есть! Оно!
Ньерд, кормчий нашего корабля, правая рука благородного Корка (читай - Димы), посланника короля Олафа, шагая между замшелых валунов, вслед за своими товарищами, в полголоса напевал «Сагу о берсерках»:
«Снится сон все один и тот же. Снится мне он, которую ночь: все куда-то идут... Я тоже. И сбежать и проснуться невмочь...»
Дальше я не слушал. И так наизусть помню. Диме же мой сон оказался в новинку, он крутил головой, пока не уперся взглядом в торящего в густом подлеске тропу помощника с корабля викингов.
- Арне! - рявкнул он, сделав грозное лицо. - Гарм тебя задери! Собачий выкормыш! Как мы найдем обратную
дорогу, а? Я тебе приказал метки ставить, а не кору на деревьях царапать! Смотри сюда!
Дима резким взмахом Риктигвенна, своего боевого топора, снял с ближайшей березы слой коры вместе с сердцевиной толщиной сантиметров пятнадцать.
- Прости меня, херсир, я понял! - Арне покрепче обхватил рукоять своего топора, еще не имеющего имени.
- Далеко еще, Гунштейн? - Дима, с бицепсами такого же объема, что и перевитые мышцами икры на его ногах, обратился ко мне. Он был квадратен словно дварф, и если бы я не был уверен, что у нас один отец, я бы посчитал его потомком Брока, который работал с кузнечными мехами, когда Сидри ковал славный молот Мьёллнир.
Стоп! Это уже было! И отыгрывать еще раз те же события, приведшие нас к четвертованию, разрыванию деревьями и скармливанию собакам, я не собирался.
- Близко уже, - за тем пригорком! - сказал наш проводник, показывая на лысый холм, виднеющийся сквозь полумрак впереди.
- Всем тихо быть! Скоро увидим часовых, - услышал я свой голос и увидел поднимающуюся руку с мечом. Он со свистом рассек воздух и увяз в чем-то мягком. Раздался тихий всхлип и короткий звук падения. Этого проводника нашел я. Он был из пришлых и гнева Юмаллы не боялся. Теперь, его тело лежит перед лысым холмом, а сам он, направился к воротам жилищ своих богов, наверное...
Да что же это такое! Стоять, я сказал! Разрывая ткань сна по живому, я остановился. Пространство вокруг со стоном задрожало, подстраиваясь под мой волевой посыл. Вот так! В этот раз все будет по-другому!
- Дима! - тихо окликнул я Рыжебородого Корка. Тот посмотрел на меня недоуменно, тряхнув огненной гривой торчащей из-под шлема, мол, что это со мной? - Хорош орать! Идем вперед, на цыпочках!
Мы медленно и осторожно, чтобы не хрустнула ни одна веточка, обошли холм с восходной стороны по негустому подлеску и затаились в виду поляны, на которой за остроконечным, в два человеческих роста частоколом виднелась покрытая берестяной дранкой крыша лесного храма. Вокруг него ходила охрана, изредка обмениваясь короткими фразами. Я насчитал шесть человек.
Нас же пришло десять. Как и в прошлый раз.
- Пора, брат? - на Диму опять накатило, и он не мог унять накатывающего боевого возбуждения, которое прорывалось сквозь шепот. - Луна взошла и светит ярко, хоть Фенрир и отхватил от нее изрядный кусок!
- Пора!- так же шепотом выдохнул я, пока пуская все на самотек.
Охрану мы перебили без особого труда. Они не успели сделать почти ничего, падая под ударами наших топоров и мечей. Все восемь людей того Корка, из сна, опытные воины с отличным оружием. Стрелы же местных охранников не могут пробить хорошего кожаного доспеха. Только один из «наших» - я запомнил, как его звали, - Лелль Роарсон, на которого охранники кинулись сразу втроем, получил копье с каменным наконечником в живот. Так и лежал он с ним, молча, скорчившись и обжимая ладонями окровавленное древко вокруг раны.
Не жилец.
Еще одному викингу стрела попала в ногу, - если дойдет до кнорра и колдун поможет, то будет жить.
Дима, не обращая внимания на раненых, подошел к воротам и Риктигвенном перерубил деревянную подпорку, после чего они открылись, пропуская нас вовнутрь.
В храме было темно и мне пришлось зажечь заранее приготовленный факел. В его неровном свете глаза Юмаллы светились кровью, а на вытянутой голове мерцала радугой корона. Сам идол был золотым!
Внезапно по всему периметру храма вспыхнули десятки факелов, выхватывая фигуры в черных балахонах и стоящий в отдалении за Юмаллой пятигранный алтарь, к которому была привязана... Впрочем, чего-то такого я и ожидал!
На нем, растянутым подобием морской звезды, лежала прочно привязанная веревками обнаженная Аксинья! Так вот ты где меня дожидаешься, женщина, сбежавшая от моего отца!
Ведунья, вроде как это и не ее тут голую сейчас собираются в жертву приносить особо извращенным способом, сияющими глазами смотрела на меня и радостно улыбалась! Ну, может быть, не только радостно, а еще и немного смущенно, по поводу своей, скажем прямо, слишком уж откровенной позы и неглиже, но так, чуть - чуть, самую малость. Вокруг нее на подставках стояли золотые фигурки животных и каких-то второстепенных божков, рассматривать которые у меня не было ни малейшего желания. Взгляд сам возвращался к распятой ведунье.