Еще в тюрьме Кастро приказал одной из своих сторонниц Мельбе Эрнандес организовать демонстрацию в поддержку его самого и других мятежников-заключенных. Читать его распоряжения страшно — так много в них предвестий грядущего: «Улыбайся и хитри. Передавить всех тараканов мы еще успеем».
Выйдя из тюрьмы, Кастро декларировал, что будет искать «демократическое решение проблемы», однако это были пустые слова. Не прошло и нескольких дней, как он заявил своим последователям, что намерен создать новую революционную организацию под названием «Движение 26 июля» — «Movimento 26 de Julio», М-26–7, в честь нападения на казармы Монкада, которое произошло именно в этот день. Тем не менее на организацию движения требовалось время, и Кастро понимал, что делать это на Кубе небезопасно. В июле 1955 года Кастро уехал в Мексику — всего через два месяца после того, как пообещал остаться на острове и «открыто бороться с правительством».
Глава тринадцатая
Краткий расцвет
Проведя день за работой, а иногда и сходив на рыбалку, Эрнест Хемингуэй по прозвищу «Папа Хэм» любил пропустить стаканчик-другой в своем любимом баре «Эль Флоридита» в Старой Гаване, на Калле Монсеррат. Интерьер в заведении оставлял ощущение потертой, но уютной роскоши, с великолепной стойкой красного дерева и красными бархатными шторами — еда здесь была дешевой, но хорошей, а выпивка самой серьезной. Хемингуэй всегда направлялся к табуретке на левом краю стойки — завсегдатаи называли это место «Папиным уголком». Благодаря Хэмингуэю «Флоридита» прославилась — ведь посетители могли застать здесь знаменитого писателя, который обычно благосклонно относился к тем, кто подходил пожать ему руку, а иногда и выпить с ним.
Хэмингуэй видел войну вблизи и описал ее, а его любовь к бою быков, охоте на крупную дичь и прекрасным женщинам стяжала ему репутацию бесшабашного любителя приключений и настоящего мачо. В баре «Флоридита» он всегда пил дайкири, коктейль, который обычно предпочитают женщины, только с двойной порцией рома. В «золотой век» Хемингуэя заправлял всем в «Эль Флоридите» по-прежнему бармен Константино Рибалагуа, которого все называли Константе — как и в двадцатые годы, когда его талант изготовителя коктейлей произвел такое сильное впечатление на британского писателя Бэзила Вуна. Особый дайкири Константе — «Папа Добле» — был так дорог сердцу Хемингуэя, что он даже упомянул его в своем романе «Острова в океане»: «Константе готовил им двойные замороженные дайкири, они не отдавали алкоголем, но зато выпивший чувствовал себя так, как будто совершал скоростной спуск на лыжах по глетчеру в облаке снежной пыли, а после шестого или восьмого стакана так, как будто совершал этот спуск без каната» (пер. Н. Волжиной и Е. Калашниковой).
Вполне можно сказать, что именно Хемингуэй внес самый большой вклад в популяризацию дайкири — а следовательно, и рома «Бакарди». Многие произведения Хэмингуэя были вдохновлены долгими годами жизни (и выпивки) на Кубе, и в своих романах он прямо упоминает продукты «Бакарди». В августе 1956 года, примерно полтора года спустя после того, как Хэмингуэй получил Нобелевскую премию по литературе, компания «Ром «Бакарди»» устроила в его честь и в честь его жены Мэри прием в пивоварне «Атуэй» невдалеке от дома Хэмингуэев. Хэмингуэя звали на приемы в самых элитарных частных клубах, однако согласился прийти он только на банкет в пивоварню, потому что знал, что туда можно привести своих друзей-рыбаков, даже если они будут босиком и в шортах — как в результате и оказалось.
Прием был устроен в саду при пивоварне, ром «Бакарди» и ледяное пиво «Атуэй» лились рекой, а к ним подавали жареных молочных поросят, кукурузные лепешки тамале, вареную юкку, жареные бананы и рис с красной фасолью. В одном конце сада возвели деревянную эстраду, позади которой натянули транспарант с надписью «Ром «Бакарди» приветствует автора книги «Старик и море»» — это произведение Хэмингуэя только-только вышло в свет. Распорядителем церемонии был Фернандо Кампоамор, знаменитый гаванский журналист, который специализировался на репортажах о светской жизни и был одним из постоянных собутыльников Хэмингуэя.
Почетный гость, похоже, чувствовал себя несколько неловко в центре внимания.
«Эта незаслуженная честь глубоко тронула меня, я польщен и благодарен, — сказал он по-испански бегло, но с сильным акцентом. Хэмингуэй принес с собой золотую нобелевскую медаль и держал ее в руках. За год до этого он заявил, что премия принадлежит Кубе, поскольку получена за созданные здесь произведения. «Я всегда был убежден, что писатели должны писать, а не говорить, — заметил Хэмингуэй, глядя на Кампоамора. — Эту золотую нобелевскую медаль я жертвую Богоматери Милосердной [Nuestra Señora de la Caridad del Cobre], святой покровительнице этой страны, которую я так люблю». — После чего он вручил медаль Кампоамору. Богоматерь Милосердная — это душа и дух Кубы, и никакой другой поступок не обеспечил бы Хэмингуэю такую любовь кубинского народа.