Однако многим наблюдателям представлялось, что демонстрации на Кубе принципиально отличаются от фашистских маршей в Испании при Франко, в Италии при Муссолини, в Германии при Гитлере. На Кубе это были веселые праздники, куда матери приносили младенцев и где все смеялись и пели — в том числе песенку в честь Фиделя со словами «Наш Фидель, наш Фидель, здравствуй, наш Фидель» на мотив «Jingle Bells».
Бесспорно, Кастро был тираном, твердо намеренным искоренить всех несогласных и утвердить абсолютное владычество, однако он и его союзники прилагали также усилия и для борьбы с коррупцией, и для улучшения жизни простых людей. Например, гаванская муниципальная администрация выстроила в 1959 году 38 новых школьных зданий — за сумму, которая в прошлом году ушла на взятки.
Даже те кубинцы, которых огорчала авторитарность Кастро и его левые идеи, не утратили веры в то, что эти тенденции вскоре сойдут на нет. В июле 1959 года в «Уолл-Стрит Джорнал» была опубликована статья о «забуксовавшей» кубинской экономике, где цитировалась «философская школа… предполагающая, что если экономика окажется в крайне тяжелом положении, господин Кастро будет вынужден придерживаться более умеренной экономической политики, чтобы не допустить полного коллапса». В семье Бакарди никто не видел причин для паники. Даже при тревожном политическом положении деловы перспективы были самыми радужными. Пепин Бош сказал в телевизионном интервью, что пиво «Атуэй» в последний раз продавалось так хорошо в 1952 году.
В марте 1959 года директор алкогольной империи «Сигрэм» Ноах Торно посетил Боша в штаб-квартире «Бакарди» в Гаване, надеясь заинтересовать его деловым партнерством. Как объяснял Бош впоследствии Даниэлю Бакарди в Сантьяго, Торно создал несколько проектов сотрудничества «Бакарди» и «Сигрэм» в области производства и продажи рома и предложил, что «Сигрэм» купит у «Бакарди» 30 процентов завода в Пуэрто-Рико. Когда Бош ответил, что завод в Пуэрто-Рико не продается, даже по частям, Торно предложил, чтобы их фирмы совместно приобрели компанию по производству рома «Мерино» в Бразилии либо винокурню «Серральес» в Пуэрто-Рико. Бош на все отвечал отказом. «Я объяснил ему, что мы работаем только ради наших акционеров Бакарди, — писал Бош Даниэлю. — Мы расстались по-дружески, однако он все повторял, как было бы хорошо добиться слияния, благодаря которому мы бы смогли контролировать три четверти мировых продаж рома. Но я объяснил ему, что мы не хотим соединяться с другими компаниями и что наши акционеры не намерены продавать никакую долю капитала». После этой встречи Бош повел «ухажера» из «Сигрэм» в расположенный неподалеку бар «Флоридита» и угостил его дайкири по рецепту Хемингуэя, приготовленным с белым ромом «Бакарди». «Он сказал, что наш продукт – это чудо, — писал Бош. — Тогда я дал ему попробовать бокал семьдесят третьего [выдержанный ром «Бакарди» премиум-класса], и он сказал мне, что в жизни не пробовал такого прекрасного рома. Мы расстались добрыми друзьями».
Ноах Торно приехал на Кубу как личный представитель патриарха «Сигрэм» Сэма Бронфмана, блестящего и беспощадного алкогольного барона, который разбогател во времена сухого закона, продавая виски через синдикат Майера Лански. Бронфман отправил Торно на встречу с Пепином Бошем, потому что мог отличить перспективную фирму от неперспективной и хотел урвать себе кусок.
Вскоре того же захотел и Фидель Кастро.
Глава шестнадцатая
Год великих перемен
В марте 1960 года, примерно через год и три месяца после того, как Кастро начал править Кубой, Пепин Бош созвал дистрибуторов рома «Бакарди» и их жен отдохнуть три дня на курорте на острове Пинос, который некогда был пиратской базой и, как говорят, стал прообразом Острова Сокровищ Роберта Льюиса Стивенсона. Неделю спустя Бош и его жена Энрикета принимали дистрибуторов пива «Атуэй» в приморском отеле в Сиенфуэгосе на южном побережье Кубы. Оба мероприятия были весьма роскошными.