И Анталкид подробно рассказал высоким собеседникам все, что ему удалось узнать о подготовленном альянсом плане убийства Эврипонтидов. Выслушав, консуляр удивленно покачал головой:
— Quod attinet[3] существования тайного сообщества, называемого «альянсом», я, разумеется, в курсе. Но эту акцию они со мной не согласовали…
«А если и согласовали, ты, конечно, об этом не скажешь, дорогой римский друг», — подумал Анталкид.
— Так что, расстроим планы заговорщиков, господин консул? — небрежно сказал он вслух.
— Ни в коем случае! — испуганно вырвалось у македонца, он напряженно поглядел на римского сенатора.
— Увы, падение нравов среди эллинской аристократии очень удручает меня, клянусь богами, — помолчав, по своему обыкновению, промолвил консул. — Однако в этом вопросе разумнее, apparet id etiam caeco[4], закрыть на это глаза.
Собеседники римлянина улыбнулись, оценив каламбур.
— Итак, — продолжал Фульвий, — не будем вмешиваться. Я прибыл сюда, в Грецию, не для того, чтобы участвовать в таких грязных делах. («Вот это цинизм!» — восхитился Анталкид.) Сосредоточим свои усилия на нашей главной цели, и пусть события идут своим чередом.
— Да будет так! — отозвались собеседники. Фалернское искристой струей снова полилось в кубки.
Отпив глоток, Анталкид сладострастно вздохнул. После того, как он рассказал о заговоре римлянину, ему полегчало. Теперь ответственность за все проистекающие из этого знания действия — или бездействие — была переложена на плечи и головы куда более серьезных людей. Увы тебе, старый царь Павсаний! Твой последний судья завизировал смертный приговор. Сказать по правде, ты был прескверным царем и еще более отвратным политиком. Тьфу-тьфу, о покойниках или хорошо, или ничего. Ты был хорошим врагом, Эврипонтид. Покойся с миром.
Критий с отчаянием посмотрел на очередную развилку коридора.
— Эй, командир, кажется, сюда…
— Как «кажется»? Ведь старший ирен объяснил тебе, куда идти. Ты что, забыл, где нужно свернуть? — прошипел Орест, декадарх Крития. Он был поразительно похож на своего старшего брата Пирра — та же смуглая кожа, скуластое треугольное лицо с горящими глазами, крепкое сложение, вот только голос чистый, звучный, без знакомой всей Спарте металлической хрипотцы.
— Мы, вроде, заблудились, — ухмыльнулся Толстяк Биант, продемонстрировав черную дыру на месте выбитого в кулачном бою зуба.
Критий болезненно поморщился — все обстояло прескверно. Галиарт, ирен «львов», действительно растолковал ему, как пробраться в Персику и отыскать жилые помещения гостей-ахейцев. Апартаменты было решено обыскать именно сегодня, когда они были пусты, так как все гости находились на пиру. «Волчата» уже облазили оба этажа правого крыла жилых помещений, но не нашли ничего подобного тому, что приказал искать Галиарт. На очереди были комнаты левого крыла, и мальчишки уже почти подобрались туда, когда в коридоре показался кто-то из охраны и пришлось спешно свернуть в узкий боковой проход, пробежать сквозь несколько кладовых и прокрасться через наполненную изумительными запахами кухню. Биант вознамерился было что-нибудь стянуть, но Орест заставил его передумать увесистой оплеухой. Вынырнув в дверь, за которой находилась пыльная винтовая лестница, и немного поплутав по запутанным переходам огромного дворца, «волчата» остановились, поняв, что слегка заблудились. Апартаменты правого крыла, без сомнения, находились где-то поблизости, уйти от них далеко мальчишки просто не могли. Но вот как в них пробраться, причем так, чтобы не быть замеченными снующими по дворцу прислугой и солдатами? А попасть туда было необходимо, ведь, как помнил Критий наставления Галиарта, именно там находились комнаты стратега ахейцев Эфиальта, которые обязательно нужно было обыскать. Критий вспомнил, что ирен Галиарт велел кое-что еще, но об этом «волчонку» не хотелось думать вовсе. Лошадинозубый товарищ царевича Пирра строго-настрого предупредил Крития, чтобы он ни в коем случае не сообщал об этом задании своему командиру Оресту. Критий так и поступил, посвятив в секрет только Бианта и Еврипила, своих ближайших друзей. Однако Биант, мул тупоголовый, целый день пыжился от гордости, что ему предстоит участвовать в таком важном деле, ходил с важным видом, бросал намеки и напускал туману. Орест быстро это просек, увел подчиненного за казармы и начал «колоть». Уже через четверть часа здоровый как кабан, но не отличавшийся умом Биант выложил декадарху все как на духу. Орест усмотрел в запрете Галиарта происки друзей Пирра, оберегающих брата своего вождя от опасности, и, конечно, решил идти выполнять задание старших вместе остальными. Слезные мольбы Крития не делать этого никакого успеха не возымели.
И вот трое друзей растерянно плетутся по длинному серому коридору, подглядывая в замочные скважины и замирая от каждого шороха. Четвертый «волчонок», пришедший с ними, Еврипил, был отправлен вперед разведчиком. Он от природы был мелок, шустер и умел хорошо прятаться, за что и получил от товарищей прозвище Мыш.
— Эге, командир, я вроде что-то слышу, — Биант относился к людям, которые не умеют разговаривать шепотом, даже если пытаются.
Орест, сделав ему знак замолчать, замер, прислушиваясь. Теперь и Критий услыхал отдаленный стенами звук голосов. «Волчата» приблизились к деревянной двери, звуки стали слышны несколько четче.
— Вроде тут, — Биант приложил ухо к двери. — Не-е, далеко, ничего не разберешь. Еще через стену или две.
— Может, пойдем? — спросил Критий. — Чего нам здесь?
— Надо послушать, что там говорят, — важно проговорил Орест. — А вдруг что важное подслушаем, расскажем старшим. Здесь ведь поселились ахейцы. Враги.
На это ответить было нечего, но все равно Критию было не по себе. Он и сам не смог бы объяснить, откуда взялся этот страх, холодными мурашками пробежавший по позвоночнику от затылка до ягодиц.
— Вроде кладовка, — заявил Биант, отлипая от скважины замка. «Вроде» было его любимым словом. — Что решили? Залазим?
— Открыть сможешь? — спросил Орест.
Биант скривил пухлые губы, начал деловито разглядывать косяк, нажал на дверь, пытаясь разглядеть язычок замка.
— Дай я, — отодвинул его Критий.
Замки были его специальностью. Достав из-за пояса тонкий, изогнутый металлический прут, он просунул его в отверстие и несколько раз провернул. Сначала это не принесло никаких видимых результатов, и «волчонку» пришлось порядком повозиться, вращая прутом под различными углами. Наконец, его усилия увенчались успехом — засов шумно щелкнул, и дверь отворилась внутрь. Критий вытер лоб тыльной стороной ладони и покачал головой: обычно замки, устанавливаемые в дверях кладовых и чуланов, не отличались особой сложностью и открывались почти мгновенно.
— А как же Мыш? — спросил Критий перед тем, как ступить в затхлую темноту.
— И верно, — почесал ухо Орест. — Биант, оставайся в коридоре караулить. Предупредишь нас, если что.
— Есть, — сразу поскучнел здоровяк. Было видно, что ему страсть как не хотелось коротать время в коридоре, в то время как его товарищи будут выведывать тайны врагов-ахейцев.
Орест и Критий вошли в темные недра кладовой, стараясь двигаться предельно осторожно, чтобы не свалить какой-нибудь кувшин. Звуки беседы стали слышнее и доносились почему-то сверху. Когда глаза привыкли к темноте, Критий разглядел в потолке квадрат люка — угольно-черный на темном — и ведущую к нему деревянную лестницу. Да и помещение, в котором они оказались, вовсе не было кладовой, здесь не было ни амфор, ни бочонков, ни полок вдоль совершенно голых стен.
— Наверх? — спросил Критий у декадарха, почему-то перейдя на шепот.
Орест молча шагнул к лестнице и вскарабкался по ней наверх. Критий последовал за ним. Мальчишки оказались в душном низком чуланчике, единственным предметом в котором оказалась невысокая скамейка, стоящая у левой стены помещения. Обследовав стену внимательнее, «волчата» обнаружили нехитрые заслонки. Орест решительной рукой повернул одну из них, и в стене обнаружилось отверстие, в которое ворвались свет и громкий звук голосов. Потрясенные, друзья переглянулись. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, где они оказались, и что это за комнатка. Не сговариваясь, ученики агелы, превратившиеся в шпионов, приникли к глазкам.