Блондин поддается вперед всем телом, прижимаясь к своему мальчику сильнее, принимая боль как вознаграждение. Брюнета злит это еще больше, он хватает парня за горло и сжимает его в своей руке, ведя поддатливое тело к кровати. На ходу расстегивает свою ширинку, вытаскивает широкий ремень, откидывая его в сторону.
- Знаешь, я об этом только читал, так что будет больно, – ехидная улыбка подтверждает эти слова.
Билл валит Тома на постель, сразу же снимая с себя футболку, задумчиво смотрит на немного испуганного блондина, через мгновение заливается диким смехом.
- Бл*, я не верю, ведь я сейчас тебя тр*хну! – в голосе истеричные нотки, еще больше пугающие, чем сами действия, – Что лежишь? – насмешливо, – Раздевайся!
И с удовольствием замечает, как Том начинает медленно снимать с себя свою широкую одежду.
- Виноградная улитка, – фыркает медлительности парня, не выдерживает и просто сдирает с него почти снятые джинсы вместе с боксерами, заставляя блондина краснеть и прикрываться.
Билл встает над парнем, ногтем ведет вниз от груди, приближается к чувствительной коже, заставляя блондина вздрогнуть и вытолкнуть из легких воздух.
- Тебе будет больно, – шепот.
Том закрывает глаза, будто это поможет не слышать слова из уст любимого, пытается не дрожать, но тело не слушается его. Парень никогда не думал, что его первый раз будет таким, да и вообще что он будет. Он чувствует, как его ноги раздвигают, как прогибается кровать. Что-то холодное и неприятное, что заставляет сморщенное колечко мышц сокращаться. А потом боль, резкая и нестерпимая. Том открывает глаза, замирает, стараясь унять боль, подаренную всего двумя пальцами, а ведь будет кое-что большее. Он ругает себя, что не может вытерпеть такого, вновь вспоминает Криса, мысли о нем заставляют новой слезе прочертить мокрую дорожку по щеке.
- Неужели так больно… любимый? – игривый тон и тяжелое дыхание.
Блондин ничего не отвечает, просто не может, стиснутые зубы не дают разомкнуться челюсти и произнести хотя бы слово. И как тяжело ему дается не сдвинуть бедра, закрыться от назойливых пальцев. Позже в нем уже три пальца, боль не меньше, Том просто терпит, пытаясь расслабиться, и облегчить это небольшое страдание. Он мысленно успокаивает себя, что все будет хорошо, но в голову закрадываются плохие мысли, такие как, а что если Билл меня порвет, как остановить кровь ТАМ!?
Сейчас парню как никогда хотелось в детство, чтобы мама не оставляла его и подула на ранку на коленке после падения с велосипеда, чтобы на ночь она спела колыбельную. И все было бы хорошо.
Немой крик застревает в горле, когда Билл медленными толчками начинает входить в узкое отверстие, все время шипя, как змея. Когда входит полностью, замирает на мгновение, но потом резко назад, не обращая внимания на слезные мольбы Тома, прекратить и остановиться.
- С*ка… у тебя не стоит на меня! – удивленный рык.
Блондин мог бы сейчас посмеяться с этих слов, если бы не новая волна боли, пришедшая с новыми толчками в его тело. Но он терпит ее, прося не делать больно, противореча себе, обнимает брюнета за плечи, притягивая к себе. Том шепчет слова любви, обожания, скользит руками по мокрой спине, царапая ее, оставляя свои отметины. Он смирился с тем, что все произошло именно так, а не иначе. Как говорится, насилуют – расслабься и получай удовольствие. Но наслаждения никакого нет, лишь жесткие толчки, которые увеличивают боль, а может, делают ее слабее. Том уже плохо чувствует реальность, лишь четкие удары – вперед… назад… на небо… в ад…
Движения становятся резче, казалось бы куда. И вот, секунда, Билл полностью заполняет блондина, разливаясь в нем тяжелой болью. Он кричит, не видя перед собой ничего, вцепляется сильнее в бедра Тома, изливая в него свое семя до последней капли. А потом просто падает рядом и отворачивается, заставляя блондина чувствовать себя еще хуже, лежа с раздвинутыми бедрами. Из растр*ханного отверстия течет розоватая вязкая жидкость. Парень морщится от неприятных ощущений, сворачивается в маленький клубочек и обнимает себя руками. И Том улыбается, ведь он выдержал, он наказан, а теперь можно и отдохнуть.
POV Tom
Как-то утро наступило для меня быстро и стремительно, ничего кроме боли оно не принесло, а так же воспоминаний. Сейчас бы только встать и помыться, тогда я буду самым счастливым человеком. Нет, мне нужно еще кое-что, и это «кое-что» сейчас лежит позади меня, посапывая прямо в ухо. И вроде бы не было того, что произошло вчера… Вернее, было, но по-другому. И сейчас любимый, как замерзший котенок, пристроился у моего бочка и греется. А я все равно люблю его, да пусть что угодно со мной сделает – не отстану, и все тут! Пытаюсь опустить ноги – я вчера уснул, прижав их почти к груди – теперь я понимаю, какого это, когда тебя насилуют.
- Черт, – шиплю, распрямившись на всю длину.
Чувствую какую-то тянущую, ноющую и саднящую боль где-то внизу, точно не могу определить это место. Даже кажется, что болит абсолютно все.
- Аааа, – тихонько вскрикиваю, когда пробую повернуться на другую сторону, чтобы взглянуть на своего мальчика.
Понимаю, что это у меня не получится, и прекращаю попытки.
Кажется, сидеть я долго не смогу, в голове сразу всплывают картинки того, как я опускаю свою попу на стул и смешно вскакиваю с места. Комедия просто, только что-то мне не сильно смешно.
Начинаю аккуратно спускать ноги с кровати, стараясь не садиться на свое «больное место», слезаю с постели, вставая на четвереньки. Все равно хочется смеяться, наверняка я глупо выгляжу со стороны. Сжимаю зубы и встаю на ноги, тяжело выдыхаю, и поворачиваюсь назад. Отлично! Не так уж и много крови, да и сейчас ее нет, за ночь, видимо, остановилась. Как представлю, как сейчас выглядит моя попа – обязательно надо посмотреть в зеркало. Мой взгляд с кровавого пятна опускается на Билла, голого и дрожащего. Боже, он такой трогательный, так и хочется его укрыть своим телом и согреть. Но я сделаю более практично – просто возьму одеяло и укрою мою балерину.
Мужик сказал – мужик сделал. Ну и что, что меня поимели, ну и что, что я гей. Зато не реву о потерянной девственности, а хочется, только не из-за физической боли...
Обхожу кровать и беру у изголовья теплое одеяло, накрываю им Билла, и с чувством выполненного долга отхожу в сторону.
- Том, – хриплый голос за моей спиной – кажется, я разбудил свое чудо.
Останавливаюсь на месте, боюсь поворачиваться – я не знаю, что меня ждет. Начинаю волноваться, отчего нервно сминаю пальцы.
- Вот черт, – видимо увидел кровь, интонация удивленная.
А чего он ожидал от больного человека, что он после такого «нежного секса» будет удовлетворен, и испытывать только приятные ощущения? Сейчас я готов сказать три раза «ха»!
- Томми, – нежно, – У тебя кровь течет! – испуганно.
Провожу рукой по бедру, поднимаю ее на уровне глаз. Действительно кровь! Разглядываю ее, будто что-то невероятно интересное и увлекательное.
- Хм, – усмехаюсь и, не оборачиваясь, плетусь в ванную.
На правах друга – хотя, наверное, уже бывшего – я знаю все, что где находится в этой квартире. У меня даже своя зубная щетка есть, которой я сейчас чищу зубы. Чувствую, что кровь еще течет, отнюдь не самое приятное ощущение. Наверно, так месячные у девушек идут. Давлюсь пастой такому сравнению.
Благополучно, или не совсем благополучно, закончил с водными процедурами. Длилось это в несколько раз дольше обычного, я даже в зеркало на попу посмотрел, как и обещал. Ох, лучше бы я этого не делал. Еще не успевал я смывать кровь, как она снова начинала течь, хоть тампон вставляй.
Выхожу из ванной комнаты абсолютно голый, оглядываюсь по сторонам в поисках одежды. В пылу страсти Билл ее так срывал, что теперь и не найти. Кстати, о нем! Сейчас мой малыш лежит в кроватке, смотрит на меня своими большими, красивыми глазенками, хлопает пушистыми ресничками – Ангел!
Подбираю с пола одежду, непременно нагибаясь и присаживаясь, все время ойкая от боли. Не без труда напялил свои широкие шмотки на влажное тело, и теперь стою посреди комнаты, ожидая хоть каких-то слов.