— Ты, безусловно, любознательный человек, не правда ли?
Мои глаза открываются, смотрю вокруг себя и вижу перед собой не что иное, как прекрасное привидение Офелии.
Ее фиолетовые волосы теперь ровнее, когда она не танцующая богиня, кружащая в вихре. Лежат свободными кудрями позади нее, простираясь до середины спины. Легкий ветерок откидывает пряди ей на лицо, и я снова очарован. Впадинами ее скул и глазницами, болезненностью ее гибких пальцев, деликатно ласкающих розу в руках. Длинные черные ресницы тяжело опускаются, когда она вдыхает запах цветка.
Я не произношу ни слова.
Не представляю, как я мог бы это сделать. Нарушить такое совершенство и первозданную красоту. Она сама – увяла роза.
Уинн так много говорила о том, что цветы прекрасны после смерти; я думаю, что наконец нашел это удручающее ощущение после долгих пяти лет поисков.
Глава 4
Офелия
Жизнь – это цирк измены и страха.
Ничто хорошее не остается надолго, а плохое никогда не уходит.
Смерть – это не что иное, как мрачное повторение всего этого. Ода в честь завершения той самой последней главы, которую вы, возможно, так и не смогли закончить. Есть ли что-нибудь более печальное, чем это? История, оставшаяся незавершенной.
Конечно, я злой человек.
Офелия – гадкая женщина, прекрасное оправдание потраченной красоты на гнилую душу. Знаете что? Каждый может, в буквальном смысле, идти к черту.
Я мертва. Говорите, что хотите, но это не значит, что вы этого не делали, когда я еще дышала воздухом.
Я давно перестала беспокоиться о том, что обо мне думают другие. Может быть, именно поэтому я застряла здесь; возможно, моя злоба позволяет мне преследовать этот мир.
Но сегодня вечером произошло нечто странное. В темноте, окружавшей меня на сцене, замерцал свет.
Что-то изменилось за последнее десятилетие моей странствующей жизни.
Этот странный человек смотрел на меня с такой болью в глазах. Он был одним из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела. Его глаза были теплыми и карими, в них переливалось много цветов, о существовании которых я забыла в этом мрачном мире.
Я останавливаюсь на мосту и смотрю вверх. Кто-то стоит на моей скамейке и двигается к краю. Меня охватывает паника, и я бросаюсь вперед, пытаясь помешать ему спрыгнуть, но, когда подхожу поближе, мои шаги замедляются, и понимаю, что моя паника бессмысленна.
Это привидение, которое я видела раньше.
Тот призрачно красивый человек.
Его лицо обращено к небу, резкие черты лица, словно у скульптуры, гладкие и холодные. Черная кожаная куртка плотно облегает его мышцы, а бейсболка имеет поношенный черный цвет.
Толстые, более выразительные черные швы придают кепке винтажный вид. Я молча кружу за ним, а он, кажется, не замечает. На моих губах появляется улыбка, когда я срываю одну из красных роз и подхожу к скамейке, чтобы встать рядом с ним вдоль края.
— Ты, безусловно, любознательный человек, не правда ли? – говорю я, пытаясь скрыть любую заинтересованность в своем голосе.
Думаю, судьба находит способ свести вместе даже призраков. Такой красивый мужчина, как он, не может быть хорошей новостью. Я уже потеряла всю кровь в своих жилах из-за такого, как он. Мужчины такие застенчивые, кажутся совершенно невинными, прежде чем воруют ваше сердце, выставляя вас на всеобщее обозрение, разглашая тайны, которые предназначались только для них.
Он вздрагивает и смотрит на меня так, будто я удивляюсь, эти чудесные ореховые глаза мерцают, когда он осматривает меня так же, как и я его. Его губы мягкого красного цвета, словно он замерз и нуждается в теплых сердечных поцелуях.
Светло-каштановые пряди волос ласкают его лоб, выглядывая из-под кепки.
Я хочу прикоснуться к его лицу и провести пальцами по каждой морщинке и поднимающейся над его костями ямочке. Почувствовать, какая у него мягкая кожа и какая теплая – о да, именно так. У смерти нет ничего теплого. Я иногда забываю об этом, особенно сейчас, когда смотрю на кого-то, кто так же излучает тепло, как он. Это вызов смерти.
Лишена ли его кожа тепла, как моя?
Что-то внутри меня говорит, что я не хочу это выяснять. Некоторые вещи лучше оставить неизвестными. Навсегда загадкой. Я думаю, что лучше никогда не знать.
Он ничего не говорит, но в его взгляде столько любопытства и тепла.
Я знала, что он удивителен, но, думаю, мне это в нем нравится. Он – тишина в виде плоти. Он – поврежденная душа. Он тот, кто думает так горячо, что его мыслей хватает, по-видимому, на несказанные слова.