Он мне нравиться.
Такие люди, как он, слышат то, чего не слышит большинство – шепот чужих сердец. Грусть в его глазах и темные круги под глазами, скрывающие путь к его душе, говорят об этом так же.
Мои губы кривятся в слабой улыбке, и я поворачиваюсь лицом к краю моста, крепко прижимая розу к груди, когда встречаюсь с ним взглядом. Он выглядит растерянным только на мгновение, потом его брови хмурятся, и ужас застывает на милом лице, когда я падаю назад, в темные, смертоносные воды внизу.
Прыжок, который я делала многократно.
Вниз, вниз, вниз. В глубину.
Я держу розу близко к сердцу, не сводя с нее глаз без особых надежд. Никто никогда не прыгал за мной раньше; я имею в виду, почему они должны были бы это делать? Ни один из застрявших здесь привидений не столь беззаботен, чтобы позволить себе сумасшедшую, болезненную сторону, которую я могу предложить, – прыжок надежды, который я осуществляю сама.
Но он это делает.
Мои глаза расширяются, когда я вижу, как он прыгает за мной. Кружева и лепестки роз на моем разодранном платье развеваются, ветер развевает мои волосы, окружая меня бледными цветами, в то время как он, наверху, является лучом света.
То, как ветер ласкает его, когда он тянется ко мне, похоже на балладу. Под которую я танцевала миллион раз, но так и не смогла найти верную мелодию. Его светло-каштановые волосы – это хаос, а глаза – буря зеленых, синих и желтых цветов. Пергамент с написанными и нацарапанными грустными словами – он напоминает мне мрачную, ностальгическую песню – песню об унынии и смерти.
Никто о ней не узнает.
Это баллада о призраках...и, возможно, баллада о надежде.
Я смотрю на его несравненную красоту, не в состоянии разрушить это очарование, в котором мы оказались, попадая в темную воду.
Он подскочил, как будто он обдумывал это мнение много раз, как и я. И в этой мысли есть что-то ужасное. Когда-то он желал смерти.
Души не должны страдать от жестоких рук этого мира. Холодный и бессердечный план существования. Он взял меня, и разве этого было недостаточно? Я не знаю этого человека, но почему он забрал и его?
Его руки обвивают мои плечи, и он не колеблясь притягивает меня к себе, нетерпеливо прижимая мое лицо к своей груди и держа меня так, словно мы кружились веками в вечном танце.
Достижимость. Тоска.
Слушать одну и ту же печальную песню на повторе и никогда не находить другой до сих пор. До самой смерти.
Он пахнет чашкой свежесваренного кофе и хрустящими осенними листьями.
Наши тела раздавливают розу между нами, но я сомневаюсь, что это волнует. Он готовится к удару воды, а я издаю тихий смех перед тем, как вода набирает обороты вокруг нас, охватывает наши тела и поглощает нас целиком.
Наступает тьма. Теплый оранжевый свет на поверхности воды мерцает и качается, насыщенный и полный, прежде чем рассеется.
Мои глаза медленно открываются, когда мы полностью погружаемся. Глаза мужчины все еще крепко закрыты, и я пользуюсь моментом, чтобы внимательно рассмотреть его. Вода приподнимает его футболку, раздувая ее и открывая под ней напряженный живот. Его мышцы прекрасны в лунном свете.
Он медленно открывает глаза и всматривается в мою душу, а потом самое страшное.
Появляется грустная улыбка.
Глава 5
Лэнстон
Я что, как только прыгнул с гребаного моста?
Волосы Офелии – как волна мягкого фиолетового цвета, манящая и переливающаяся в лунном сиянии. Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Что это произошло? Потом, медленно, ко мне возвращаются чувства, и я понимаю, что должен быть строже с ней за такое безрассудство. Я заставляю свою улыбку нахмуриться и выплываю на поверхность воды.
Наши головы выныривают в ночной воздух, и я делаю глубокий вдох, вытираю воду из глаз и смотрю на Офелию.
— О чем ты только думала? – Я обхватываю ее за плечи, а она смеется. Мое лицо мгновенно смягчается от легкого звука ее смеха.
— Ты забыл, что мы призраки? Тебе просто становится все интереснее, – саркастически говорит она и отталкивается от меня, плывя к берегу.
Я следую за ней, снова хмурю брови, потому что она испытывает мое терпение. Как-то случилось, что она меня и раздражает, и притягивает к себе.
— Офелия, это твое имя, да?
Я выхожу на пляж позади нее и падаю спиной на песок, мое тело уже устало от нагрузок. Наклоняю голову направо и смотрю на нее. Она сидит довольно близко ко мне, я мог бы протянуть руку и прикоснуться к ней, если бы захотел.
Боже, как я этого хочу.
Она поднимает свою помятую, мокрую розу и, нахмурившись, бросает ее мне на грудь, прежде чем отвечает: