Первый призрак, с которым мне нравится быть рядом, и он отчаянно хочет уйти.
— Я хотел спросить тебя о тех, кто шепчет...Они бы пошли за тобой сюда? Ты в безопасности в помещении? – Лэнстон не спрашивает прямо, безопасно ли приводить меня сюда, потому что он добр, но его голос суров, независимо от того, знает он об этом или нет.
Я свободно обхватываю колени, покрытые черным кружевом платья и опускаю глаза.
— Ты волнуешься за других.
Он на миг умолкает.
— Поэтому ты остаешься сама? Логично, что именно поэтому ты предпочитаешь одиночество. Ты не подпускаешь к себе других, чтобы обезопасить их, не правда ли?
Опускаю голову, не желая откровенно признаваться.
— Я не принесу сюда неприятностей. Тебе не стоит беспокоиться. Они не собираются большими группами. Обычно это происходит только тогда, когда я в одиночестве и ночью, когда мир спит.
Лэнстон скользит своей рукой по моей, и от этого тепла у меня сжимается грудь.
— Я не волнуюсь за них, Офелия. Я волнуюсь за тебя. – Его голос хриплый и привлекает мой взгляд к себе. — Когда ты проводишь большую часть своего времени в одиночестве, учишься наблюдать за другими и видеть сквозь маску, которую они носят. Тебя было немного труднее распознать, но я сразу понял, что ты намеренно не подпускаешь к себе людей. Тебе не одиноко? Позволь мне помочь. – Я удивленно смотрю на него. Его глаза сужаются от размышлений и еще чего-то, что я не могу прочесть. — Что тебя преследует, Офелия?
— Я-я не знаю, – говорю честно. — Вскоре после моей смерти они появились, и с тех пор я убегаю от шепчущей тьмы.
Единственное место, где они не могут меня достать, это старый оперный театр. Я считаю, что собранные мною растения защищают меня от тьмы. Глупо, на самом деле, но кто устанавливает правила, когда ты мертв? Все, что работает, работает. Ничто не имеет смысла на другой стороне. Нет того, как мы можем двигаться в живых и продолжать заниматься повседневной жизнью. И, конечно, не то, что у нас все еще есть мысли и чувства.
— Ты сказала, что все просыпаются другими после того, как их прикоснулись. Знаешь почему?
Я смотрю на него и качаю головой.
— Я не спрашивала...потому что они смотрят на меня по-другому, когда просыпаются, и я просто...ухожу. Но именно то, что говорит мне тьма, удерживает меня от вопросов. Они шепчут ужасные вещи, и я не хочу этого знать.
Он кивает и делает глубокий вдох.
— Что ж, возможно, ты найдешь ответы, когда поговоришь с Джерико.
Лэнстон оглядывается на поле с мягкой улыбкой на кустах.
Я не могу заставить себя сказать ему, что не собираюсь оставаться надолго. Шептуны никогда не отстают, и хотя я сомневаюсь, что они придут сюда, я не хочу рисковать. Я хочу наслаждаться сегодняшним днем таким, какой он есть.
— Хорошо, а как насчет того, чтобы я показал тебе теплицу? – Лэнстон поднимает настроение своей широкой, красивой улыбкой.
Я улыбаюсь в ответ.
— Показывай дорогу.
Оранжерея выглядит именно так, как я хотела бы видеть свой оперный театр. Яркие растения полностью заполняют пространство. Ряды тянутся вплоть до заднего двора. Подвесные корзины с длинными цветами скрывают крышу, а пол мокрый от недавнего полива.
— Боже, как мне здесь нравится!
Лэнстон хихикает.
— Я знал, что тебе понравится.
Я прохожу несколько рядов, скользя пальцами по верхушкам листьев и суккулентов, а потом оборачиваюсь и широко улыбаюсь к нему. Он стоит у входа с довольной улыбкой на лице. Наблюдает за мной, словно за утраченным воспоминанием.
Моя улыбка исчезает, когда я понимаю, что смотрю на него слишком долго. Я не могу привязаться. Я корю себя. Вынуждена перевести взгляд на цветы за соседним столиком, замираю.
Хризантемы.
Цветок смерти и траура.
Мое настроение мгновенно портится. Они точно такого же темно-красного оттенка, как и те, что были на моих скромных частных похоронах. Боль скручивается в моей груди – темный и злой зверь, беспокойный и голодный.
Я все еще слышу тихий шепот мачехи к моему отцу на службе.
«Счастливого пути».
Мой убийца стоял одиноко и незаметно, молча наблюдая. Возможно, я была единственным человеком, который был грустным и сожалел о случившемся.
— Любишь хризантемы?
Голос Лэнстона возвращает слабую улыбку на мои губы, и я быстро отвожу взгляд от цветов, прогоняя увядшие воспоминания. В его глазах любопытство, и теперь он стоит всего в нескольких сантиметрах от меня.