Осень всегда приносит мне глубокую ностальгию и боль. В этот сезон я познакомился с Лиамом. Затем, спустя два года, встретил Уинн. Осенью я скончался. А теперь это время, когда мои друзья приходят на мою могилу.
Хотя я знаю, что они приедут где-то в середине октября, постоянно задерживаюсь на кладбище, ожидая и стремясь увидеть их. Иногда я засыпаю здесь, особенно в дни перед фестивалем. Сегодня 2 октября, и я не видел Офелию с тех пор, как она нанесла мне тот ночной визит несколько месяцев назад. Я задерживаюсь в музыкальной комнате, осознавая, что сейчас думаю о ней больше, чем о Лиаме и Уинн. Ее решимость помочь Чарли была катарсисом и принесла столько счастья в «Харлоу». Несмотря на то, что с каждым днем все больше призраков исчезает, всеобщий страх здесь исчезает. Мы находим свой мир – все, кроме меня. Но все равно, я люблю тихие послеобеденные часы, когда можно насладиться солнечным светом. Елина и Поппи больше не приходят в эту комнату, когда Чарли не стало. Я научился играть несколько песен на пианино и даже написал песню, хотя не планирую разрешать никому в мире ее слышать. Но слова уже есть. Это хорошее место, чтобы полистать книгу и провести время, но дни проходят, а я продолжаю поглядывать на свободное место на диване, и я знаю, что моя тоска по Офелии никогда не закончится.
Она преследует меня – призрак, преследующий другой призрак. Я даже смотрел фильмы о привидениях в свободное время, чтобы попытаться понять те мучения, которые я терплю с мыслями о ней, но, конечно, все они надуманы по сравнению с моей реальностью. Поэтому я обращаюсь к своим любовным романам и нахожу там немного утешения. Из того, что я понял, я могу либо признаться ей в любви, как в тех сентиментальных фильмах, либо посетить ее, чтобы посмотреть, как ей это понравится, как пустяковый засранец.
Я выбираю последнее.
Мои руки замерзли и крепко сжаты в карманах куртки, когда я иду по мосту у заброшенного оперного театра. Я никогда не понимал прелести преследования, но теперь я понимаю. Это весело и интересно наблюдать за кем-нибудь. Жутко, я знаю, но я гребаный призрак, так что могу себе позволить это развлечение. Офелия не выходила за пределы своего дома целый день. Чем дольше я хожу и разглядываю все вокруг с моста, тем больше начинаю сомневаться, вообще ли она дома, и как долго она ждала, чтобы увидеть меня с той ночи, когда я встретил ее в «Харлоу». Она явно удалилась, когда мы встретились. Она осталась на весь день? Стояла ли, пока не заболели ноги? Я долго думал об этом. Птицы проносятся на фоне заката. Шумные улицы становятся громче, когда наступает ночь и включаются фонари на мостах.
Но я жду.
Я решаю сесть на скамейку, где мы встретились, с кустами роз с обеих сторон. Багровые цветы красивые, пасмурные и увядающие со сменой сезона. Я срываю одну и откидываюсь на спинку. Колючки острые, но на моем указательном пальце нет крови. Нет боли, и через несколько секунд бескровная рана исчезает. Мои глаза сужаются на месте, из которого должна была течь кровь. Как странно пропустить ощущение чего-нибудь такого простого, как укол розы. Спустя время мое внимание привлекает движение возле оперного театра. Я провожу взглядом фигуру и уверен, что это Офелия, когда вижу ее длинное кремовое платье, обшитое кружевом и вышитыми цветочными узорами. Я не знал никого, кто бы носил такие платья, кроме не. Это еще одна вещь, заставляющая меня желать ее.
Она идет в мою сторону.
Я улыбаюсь, надеясь застать ее врасплох так же, как она застала меня. Она идет медленно, сама, босиком. Ее глаза выглядят уставшими, с темными кругами под ними. Она напевает песню, которую я не слышу, но когда она приближается к скамейке, ее взгляд поднимается и встречается с моим.
Шок физически пронизывает ее: глаза широко открыты, плечи расправлены, руки сжаты.
— Привет, Офелия, – говорю я как можно спокойнее. Роза вертится между моими пальцами, когда я ее раскручиваю. Мои нервы не позволяют мне ни на секунду расслабиться в ее присутствии.
Ее горло вздрагивает, и она запирается:
— Л-лэнстон. Что ты... — она умолкает, вспоминая свой неожиданный визит в «Харлоу», я уверен, из-за озорной улыбки, которую я дарю ей, чтобы освежить память.
Она опускает плечи и смеется.
— Только не говори, что ты ждал целый день, как я.
Она ждала меня целый день? Мои щеки теплеют, и это легкое чувство разливается в груди, издавая ярость, которую я хочу сдержать.
— К сожалению, – бормочу я, хмуря брови.
Офелия делает длинный вдох и подтягивает платье, прежде чем садится рядом со мной. Ее цветочный аромат переполняет меня, и я рад, что пришел.