Они уже давно уехали, а я остался.
Долго стою в фойе. Это место быстро превратилось в особняк с привидениями за один год. Это она виновата. Мои навязчивые мысли яростно говорят об этом. Рациональная часть меня знает, что это неправда, но тогда все изменилось. Она сделала меня совершенно одиноким. Все пошли искать свой путь и приключения – все, кроме меня.
Я лежу на полу в музыкальной комнате в первую ночь, когда «Харлоу» опустел. Сон снова ускользает от меня, и мои мысли, как всегда, поглощены только ею. Я стучу указательным пальцем по полу и смотрю на темный потолок.
Офелия Розин.
На следующий день уезжаю на прогулку на моем спортивном мотоцикле. Сначала это бесцельно, я выбираю повороты и случающиеся дороги, но потом понимаю, что направляюсь в тайник Офелии. Я останавливаюсь у старого знака «Тропинка закрыта» и еду по тропинке вверх; сквозь деревья с их мрачным шёпотом. На вершине, в сумерках, я решаю, что обязательно посмотрю ее выступление. И на этот раз я не позволю ей ускользнуть от меня. Я удержу ее, приведу в сознание и дам ей понять, что происходящее между нами – это не мелочь. Что мы должны закончить то, что начали год назад, и отправиться в наше последнее путешествие.
Это нельзя больше игнорировать.
Глава 18
Офелия
Прекрасный нефролепис приподнятый лежит на углу тротуара, заброшенный обитателем многоквартирного дома в центре города. Я присаживаюсь и глажу рукой увядший папоротник. Скорбь охватывает мое сердце от того, что она заброшена.
— Я отвезу тебя домой, – шепчу я растению и несу его в оперный театр.
Я думаю о Лэнстоне, когда иду по мосту. Он всегда занимает место в моем сознании и заставляет мою грудь болеть. Его любознательные глаза и то, как поднимаются его губы всякий раз, когда он видит меня. Как нежно касаются ресницы его щёк. Мой взгляд скользит по скамейке у кустов роз. С тех пор как он посетил меня, я обязательно проверяю мост в начале дня. Я поняла, что терпеливо и безнадежно жду возвращения моего прекрасного призрака. Хотя это я ушла и не пускаю его к себе, стремлюсь к его присутствию, как тьма стремится к свету. Я моль, мои глаза задерживаются на моей татуировке, он бабочка. Его свет ослепляет.
Мне приходится трясти головой, чтобы прогнать мысли о нем. Он не приходил с тех пор. Не выходил на улицу, когда я посещала его несколько месяцев назад, в декабре, так с чего бы ему появляться сейчас? Я оттолкнула его, но он ничего не сделал. От его холодного взгляда, которым он смотрел на меня в ту ночь, у меня холодело в жилах.
Но одно можно сказать наверняка. Мы связаны друг с другом. Привязаны. Скованные оковами. Мы не можем развестись.
Тоска причиняет сильнейшую боль, чем любое разбитое сердце, которое я пережила – думаю, это потому, что я знаю, что он так же жаден за мной, как и я за ним. Это я разлучаю нас.
Его здесь нет. Ноги подкашиваются, когда я дохожу в свой дом.
Ставлю папоротник рядом с новым семейством растений и ложусь на свой потертый красный диван, измученная мыслями и чаяниями. Каждый день, когда его нет на мосту, я теряю все больше себя.
Сегодня вечером мое ежегодное выступление, но мысль о том, что его там не будет, пугает меня. Сегодня исполнится год с тех пор, как мы познакомились — с тех пор как мой мир остановился и все, что мне нравилось в том, чтобы быть привидением, исчезло.
Потому что после него я поняла, что нет ничего хорошего в том, чтобы быть призраком, если я не могу быть рядом с ним. Страх, который я когда-то так сильно испытывала перед темнотой, что ждала меня, уменьшился. Думаю, я пошла бы навстречу кошмарам и наказаниям, если бы это означало, что я могу быть с ним. Я вздыхаю и откидываю голову в сторону. Какой беспорядок я наделала. В одном из забитых окон мелькает тень. Дыхание перехватывает в легких, покой и страх разливаются по жилам. Никто не заходит сюда, в заброшенную часть города. Неужели шепчащая тьма пришла за мной среди бела дня? Сердце колотится в груди и заглушает все рассуждения.
Я медленно сажусь и обхватываю колени руками, сужая глаза на зловеще открывающуюся дверь — из-за угла выглядывает голова. Мягкие каштановые пряди волос спадают на его лоб, когда он заходит внутрь. Его карие глаза, полные боли и печали, обретают мои, и я сразу же поднимаюсь.
— Лэнстон? – Я не веря своим ушам, шепчу его имя.
— Офелия. – Его голос тихий и напряженный.