Думаю, я люблю эти книги больше всего. Те, которые, можно сказать, хорошо читали и обожали, перелистывали так, словно каждое слово было сценарием, те, с маленькими пометками и подчеркиваниями – сокровища, как мне нравится думать.
— О чем эта история?
Лэнстон не поднимает на меня глаз и говорит:
— Это история о реинкарнации, о том, как найти бывших влюбленных. – Его голос полон воспоминаний и тоски.
Я думаю о своей прошлой любви и о том, как она больно ранит мое сердце. Нет никакого шанса, что он может быть моим преображенным любимым.
— Я хочу найти своего бывшего любимого, – бормочу я, глядя в окно, представляя, как он мог бы выглядеть, будь жив. Почему-то все, что я могу представить – это Лэнстон. Его светло-каштановые волосы и ореховые глаза, которые он имел бы в любом виде. В любой жизни. Лэнстон кладет книгу на колени и смотрит на меня. Я стараюсь не показывать, что замечаю.
— Я не верю в реинкарнацию, – говорит он так, будто это неоспоримая истина.
— А почему бы и нет? Притворяться весело.
Он опускает голову.
— Мы не были бы здесь в ловушке, будь это по-настоящему.
В ловушке. Удивительно, что мы так различно видим эту середину. В некотором смысле я чувствую, что мне дали второй шанс — принять все, прежде чем исчезнуть навсегда. Думаю, именно этого я боюсь больше всего быть никем. Все мысли и эмоции, которые я испытала, все, что я сказала...это не может быть зря.
— Лэнстон, почему ты так стремишься узнать, что ждет нас после этого?
Я возвращаю взгляд к нему и вижу, как его пальцы сжимают книгу. Он кривится от боли.
— Если бы я тебе сказал, ты посмотрела бы на меня по-другому. – Он изучает меня, пытаясь решить, стоит ли говорить о том, что он действительно чувствует.
— Все равно расскажи, – говорю я невозмутимо.
— Ты действительно похожа на Лиама. Он тоже был назойлив. – Я моргаю и не обращаю внимания на его юмор. Лэнстон смотрит на меня добрыми глазами и говорит: — Я просто хочу перестать чувствовать. Этот зуд, от которого я всегда страдал, холодное и темное место, которое я, кажется, постоянно ищу. Место, где мои мысли давно отброшены, а все, что когда-либо причиняло мне боль, сброшено, как кокон. Я хочу быть обнаженным, чтобы моя кожа оставалась в тени, чтобы мои кости лежали неподвижно, и чтобы печаль, охватившая меня, была совершенно нечувствительна.
Его слова пронзают меня, как холодная сталь, топя своей болью и усталостью. Он похож на меня. Знакомая душа.
В вагоне поезда на несколько секунд воцаряется тишина. Я не могу придумать, что сказать в ответ. Я самый квалифицированный человек, чтобы говорить о таком – о желании умереть. Мне всегда говорили, что больные люди не могут помочь другим больным. Что такие люди, как мы, желающие умереть, плохи. Мы просто хотим внимания. Мы желаем внимания. Конечно, если все, с кем я когда-либо говорила, говорили мне это, то это правда, не правда ли?
Я плохая...Я грешна, потому что у меня есть мысли о смерти. Я эгоистка, потому что не хочу быть здесь. Я попаду в ад, если убью себя. Такие, как я, не попадают в рай. Они так говорили. Сколько ночей я не спала, молясь богу, в которого не верила, чтобы на следующий день проснуться лучше? Я хотела поправиться. Хотела быть хорошей. Хотела перестать быть разочарованием для тех, кто не понимал битвы, которую я вела с моим мозгом. Химикаты, говорили они. Химические вещества в моем мозге были неверными.
Никто не был таким больным, как я, говорила я себе, потому что так мне проповедовали. Нет, больные люди не могут утешать друг друга, потому что мы знаем? Но иногда в глубине моего мозга появляется догадка. Что, возможно, осознание того, что мы не плохи и не одиноки в своем образе мышления, помогает.
Хотела бы я знать, что я не единственный человек, которому хочется сидеть в темном углу и быть забытым – быть мертвым. Конечно, это удивительно и ненормально — стремиться к таким чувствам. Не существовать. Наблюдать, не являясь самим собой, как мы это делаем сейчас. Так многие не понимают. Они отрицают эту идею всем своим существом, потому что их мозг работает на нормальном уровне. Их химические вещества сбалансированы. Действительно ли это то, к чему все сводится? К химии.
Такие люди, как мы, путешествуют по миру в одиночестве, потому что нас воспитали так, что мы должны это делать. Улыбаться и притворяться.
Улыбайся и притворяйся. Никому нет дела до твоей депрессии. Улыбайся и притворяйся. Не позволяй им видеть, кто ты на самом деле. Если увидят, то упрятут тебя за решетку.