Я подхожу поближе, сокращая расстояние между нами и вдыхая ее сладкий аромат. Мое горло дрожит, когда я сглатываю, скользя рукой по ее пояснице. Офелия ведет, двигаясь шагами, которым она меня научила, и, на удивление, после нескольких попыток мы начинаем двигаться без труда. Наши ноги двигаются в одном ритме, и когда мы останавливаемся, тяжело дыша, я не могу отвести взор от ее глаз.
Танцы с Уинн были единственным случаем, когда я когда-либо это делал. Это было приятно, и я наслаждался каждую секунду. Но с Офелией чувствую гораздо больше. Словно наши руки были вылеплены так, чтобы подходили друг к другу – как звезды требуют нашего союза и прославляют землю, по которой мы двигаемся дальше.
Это интимно и нежно.
Я причесываю ее волосы назад, обводя взглядом черты лица. Наши губы почти касаются. При каждом моем вдохе наши грудные клетки сталкиваются, вызывая сильную боль во всем моем теле и напоминая мне о прошлой ночи.
Но когда я опускаю голову, а она поднимает подбородок, мы оба замираем.
Шепот.
Ее глаза расширяются, и паника отражается на лице. Кровь в моих жилах превращается в лед. Я поворачиваю голову назад, чтобы оглянуться, и все, что я вижу, – это тьма; пентхаус окутан тенями, черная дыра посреди дня.
Они нас преследовали? Всю дорогу сюда?
— Лэнстон! – кричит Офелия.
Звук ее голоса настолько пронзительный, что сотрясает мое сознание. Я двигаюсь в ее направлении еще до того, как успеваю полностью повернуть голову. Она стоит на полпути к окну, и как она встречается со мной взглядом и понимает, что я ее вижу, она позволяет себе упасть. Ее волосы – последние, что я вижу перед тем, как выпрыгиваю из окна вслед за ней. Оборачиваюсь, чтобы увидеть черные лоскуты теней, цепляющихся за край окна, где темные кольца извиваются в гневе. Мое сердце колотится от страха. Офелия выглядит гораздо более спокойной, смотрит на меня полузакрытыми глазами и с облегчением улыбается, когда ветер обвевает ее лицо.
Мы падаем из двадцатиэтажного дома, и меня охватывает совсем другой страх. Страх, одновременно и восхищающий, и наполняющий ужасом. Рационально я знаю, что мы не можем умереть, но я не знаю, что произойдет, когда мы достигнем дна. Будем ли мы истекать кровью? Почувствую ли я боль?
Я презираю боль всем своим существом.
Земля приближается с тревожной быстротой, немедленной и смертоносной. Инстинкты подсказывают мне приготовиться к концу, но я только закрываю глаза.
Наши тела громко стучатся. Я чувствую лишь легкое покалывание по коже, будто меня ужалила пчела, но это ощущение быстро исчезает.
Когда открываю глаза, то вижу, что Офелия лежит передо мной на боку. Я тоже лежу на своем. Она выглядит так, будто просто спит. Ни крови, ни сломанных костей, торчащих из-под ее кожи. Просто спит. Хотя слезы, которые образуются под ее ресницами, говорят мне, что она совсем бодрствует.
— Все хорошо, – шепчу я, протягивая руку к ее руке в попытке успокоить ее.
Она отодвигается, оставляя мою холодную ладонь в пространстве между нами. Думает ли она, что это ее вина, что тьма преследует её? Она медленно качает головой.
— Нет.
Когда я не отвечаю, Офелия медленно садится и вытирает слезы. Я смотрю, как она снова запирается в своем замке безопасности. И я знаю, что она снова попытается запереться в себе.
Глава 23
Офелия
Небо серое и сердитое. Облака затягиваются дождем, когда Лэнстон отталкивает нас от причала. Двигатель яхты ворчит, и мы начинаем выходить из бухты. Темные волны налетают на лодку, обдавая брызгами мои щеки.
Они так быстро меня обнаружили.
Я сижу на носу огромной и роскошной лодки, подтянув колени к груди, и молчу, пока океанский ветер приветствует меня солеными поцелуями. Это был глупый поступок. Я знала, что те, что шепчут будут преследовать меня. Мое чутье подсказывало мне, что они пересекут море и мир, чтобы забрать мою душу.
Что, если я перестану бежать? Что, если бы я открыла свои объятия и позволила им владеть мной? Прекратят ли они наконец-то? Думаю, именно неизвестность преследует меня больше всего.
Мы не перекинулись ни одним словом, когда выбегали из гостиницы. Мы планировали остаться на вечер в каком-нибудь хорошем месте, но никогда ничего не идет так, как мы планируем. Закон Мерфи и все такое. Решили, что лучше найти яхту и переночевать на ее борту в океане – надеясь, что это будет безопаснее, чем отдых на суше. Я робко оглядываюсь через плечо на Лэнстона. Он стоит у штурвала, выводя нас из бухты на глубокую воду. Его светло-каштановые волосы развеяны ветром и взлохмачены, карие глаза бдительны, но устали нашим длинным днем. Он до сих пор доволен и выглядит прекрасно. Его осанка уверена, а мышцы напрягаются, когда он сжимает руль.