Лэнстон замечает, что я смотрю, и переводит на меня взгляд, коротко и осторожно улыбаясь. Не отвечаю ему взаимностью. Вместо этого снова поворачиваюсь лицом вперед. Своим приходом я подвергаю его опасности, и хотя он этого не скажет, я знаю, что он, наверное, думает, какой ошибкой это было.
Я сжимаю руку в кулак и бью ею по лбу. Дурочка. Эгоистка. Почему мир не дает мне отдохнуть? Я так чертовски устала...и только на этот раз я подумала, что, возможно, смогу получить единственное, что мне действительно дорого.
Лэнстон.
Сегодня будет тяжело уснуть.
Я сонно всматриваюсь в темные волны впереди и думаю о падении в самые далекие морские глубины, где тихо и темно, и вселенная может переварить меня, пока от меня не останется только память.
— Вот.
Мой взгляд отрывается от океана, сверкающего в полуденном свете, и переводится на Лэнстона. Он протягивает мне сложенный лист бумаги и выглядит нервным.
— Что это? – спрашиваю я, забирая у него бумагу, глядя ему в глаза, он слишком долго молчит.
Его щеки краснеют.
— Просто открой, – говорит он с таким уважением, какого я еще никогда не слышала из его губ.
Я приподнимаю бровь, но делаю, как он говорит. Лэнстон засовывает руки в карманы и прислоняется к борту яхты. Его взгляд устремлен на дальнюю линию, где океан встречается с небом, и я вижу, что он озадачен. Это первый наш разговор со вчерашнего вечера. Он пытался несколько раз, прежде чем мы уснули; я видела его беспокойство и нахмуренные брови, но слова ускользали от него так же, как и от меня. Так что мы ничего не говорили. И мне было приятно просто ощущать его присутствие рядом со мной. Главная каюта яхты роскошная, мы завалились на плюшевые простыни, как два больных щенка, и крепко проспали до полудня.
Я разворачиваю бумагу.
Страница почти полностью черная, только в центре изображен череп. Мазки краски длинные и грустные, они вызывают столько эмоций в моей груди. Глазки обвисли, почти в скорбном выражении. Красный, кремовый и серый смешанные и размазанные в идеальном сочетании цветов. Я могу смотреть на изображение вечно. Лэнстон не смотрит на меня ни разу, пока я изучаю его работу. Она грубая и мрачная, но в ней гораздо больше, чем просто изображение. Это более глубокий голос, желающий быть услышанным. Что ты хочешь мне сказать? Вопрос тяжело крутится на языке.
Но я еще не отдала ему письмо; несправедливо просить, пока он не получит что-нибудь от меня. Поэтому сдержанно прячу рисунок в карман брюк и переплетаю наши пальцы.
Лэнстон смотрит на меня сверху вниз, выражение его лица нельзя прочесть. Я знаю, что в сердце его горе. И в моем тоже.
— Можешь рассказать мне о них?
Лэнстон медленно моргает, на его лице появляется маленькая улыбка.
— О ком?
— О твоих друзьях друзья. Лиам и Уинн. Можешь мне рассказать о них?
Я опускаю подбородок, когда он садится рядом со мной. Лэнстон улыбается, немного грустно, и кивает. Солнечные лучи проникают сквозь тучи, согревая мою кожу и притягивая усталость к глазам. Я опускаю голову на колени Лэнстона, он кладет руку мне на плечо, накручивая мои волосы на палец. Рассказывает мне о том, как им было весело и как они сблизились за короткие месяцы, которые провели вместе. Лиам был там дольше, но у них троих было всего несколько недель, чтобы попасть в ту же гравитацию, что и другие. Но когда находишь родственные души, то падаешь быстро и безумно. Вот как это бывает.
Я хочу иметь такие отношения, как у него. Это то, что у меня всегда плохо получалось. То ли потому, что я говорю не то, что нужно, или потому, что я неловкая, не уверена. Но мне нравится слушать, как он рассказывает о них, об их приключениях, о том, что они делали.
Возможно, однажды я буду сиять так же, как его разбитая душа.
Неделя на море – это одиночество. Оно удаляет вас от мира.
Но мы наслаждаемся его тишиной; приветствуем штормы, делающие его шумным и буйным. Присутствие Лэнстона – это постоянное утешение. Поцелуи, которыми мы делимся, и смех, возвращающийся с течением дней, снова согревают мое сердце. Ночи мои любимые – когда моя голая кожа прижимается к его груди, а он с обожанием обнимает меня.
Лэнстон никогда не задерживает на мне взгляд слишком долго, когда знает, что я что-то задумала. Когда он вошел в кабину яхты и увидел, что я что-то записываю на смятом листе бумаги, только мгновение смотрел на меня, прежде чем отвернулся и оставил меня наедине с моими мыслями. Он улыбнулся, с нетерпением ожидая письмо, которое я ему пообещала.