Иногда мне хочется, чтобы он вмешался. Ему, наверное, интересно, как и мне, то, что он рисует.
Я мну написанное письмо и прячу его под тумбочку в спальне. Он отдал мне частичку себя так легко, так небрежно, но я не уверена, готова ли к тому, что он увидит, как я уродлива изнутри.
Посмотрит ли он на меня по-другому? Этого я боюсь больше всего.
Я возвращаюсь и смотрю на него, он раскинулся на солнечной террасе, без рубашки, впитывает в себя ультрафиолетовые лучи. Его голова запрокинута назад, обнажая нежную часть шеи. Мой взгляд задерживается на его ключицах, плавной линии, очерчивающей грудь и V-образном вырезе, который погружается под шорты. Он, вероятно, чувствует на себе мой взгляд, потому что поворачивает голову в мою сторону. Выражение лица невозмутимое, но заинтересованное.
Я вспоминаю, чем мы занимались в поезде, и тяжело сглатываю. Мои щеки вспыхивают, быстро отвожу взгляд. Есть не так много эмоций, с которыми я не могу справиться, но разжигающиеся между нами тепло и желания их растущая насущность – это те эмоции, с которыми я боюсь столкнуться лицом к лицу. Лэнстон отличается от всех других мужчин, которых я знала. Он не торопится, наслаждаясь своим дразнением.
Мы кружим друг вокруг друга. Опасно. Каждый ожидает, что другой набросится и вцепится в горло. Когда я чувствую вкус его крови, а он моей, я не знаю, что будет дальше. Наши лихорадочные поцелуи и близость на полу поезда чуть не довели нас до ручки.
Я качаю головой и пытаюсь думать о чем-то другом. С ним весело притворяться. Притворяться, что мы живы. И пока я притворяюсь, решила побороть свой страх перед океаном. Знаю, немного поздно. Но если не сейчас, то когда? Ведь действительно бояться больше нечего. Призраки имеют иммунитет к боли и смерти, так почему же я до сих пор колеблюсь?
Я не переживаю, наблюдает ли за мной Лэнстон, позволяю мягкой ткани платья сползти по плечам и упасть к ногам. Приподнимаю одну ногу, потом другую, медленно приближаясь к краю. Нервно переминаюсь с ноги на ногу на носу лодки, а потом ныряю с головой. Мои страхи развеиваются по ветру, моя голая кожа становится уязвимой для мира.
Блестящая поверхность воды разбивается вдребезги, когда поглощает меня целиком. Мое тело поглощает холодная соленая вода. Я почти обольщаюсь попытаться вдохнуть ее, чтобы проверить, смогу ли дышать под водой, но передумываю, – лучше не делать этого. Даже в виде призрака это звучит не так приятно.
Когда открываю глаза, мой рот сжимается от ужаса. Безграничность моря пугает, оно простирается насколько я могу видеть – темно-синие оттенки темнеют с увеличением глубины. От мысли обо всем, что забирает море, по спине бегут муравьи.
Я выныряю на поверхность и вдыхаю свежий весенний воздух. Лэнстон склоняется через перила, его предплечья лежат на металле, руки вяло свисают.
Он пристально смотрит на меня. Лихорадочно.
Его взгляд обжигает мою кожу, оставляя линии, которые никогда не исчезнут, пока он не разгладит их своими руками. Я замечаю свою обнаженную грудь и борюсь с желанием прикрыться руками. Я хочу, чтобы он видел меня. При дневном свете, а не только во тьме ночи.
Отвожу глаза и делаю глубокий вдох, снова погружаясь под поверхность. Мои фиолетовые волосы оживают вместе с водой и закручиваются вокруг меня.
Лэнстон.
Он поглощает каждую мысль, каждое мое дыхание. Даже когда мы разговариваем или едим, или по ночам, когда он засыпает раньше меня, я думаю о нем. Пока его ресницы скрывают обольстительные глаза, и он думает, возможно, о книгах или рисунках, от которых чернеют кончики его пальцев, я думаю о нем.
Я чувствую себя дурой из-за этого.
Ты плохой человек, недостойный такого человека, как он.
Стискиваю зубы от слов, которые слышу всю свою жизнь. Они неоспоримы. Не хочу, чтобы кто-то такой прекрасный и чистый, как Лэнстон, попал в мое тяготение тьмы. И все же, как бы я ни хотела уберечь его от себя, не могу его отпустить. Я буду оставаться столько, сколько он позволит.
Открываю глаза под водой и вдруг замечаю, что его карие глаза впиваются в меня, как якоря, окутывают мою душу и желают остаться здесь, со мной, в самом сердце океана.
Под миром, под вселенной и звездами, здесь есть только мы.
Нет слов, которые можно было бы сказать, и нет места, где можно было бы спрятаться.
Только мы.
Он поднимает руку к моему лицу и проводит большим пальцем по моей челюсти. Другой рукой обхватывает меня за талию и притягивает поближе, пока наши голые тела не прижимаются друг к другу. Твердая поверхность его живота заставляет меня сглотнуть, а доказательство его желания – его член между моими бедрами.