Он оглядывается на меня и поднимает свою тетрадь для рисования.
— Давай, я всегда хотел, чтобы за мной бегала красивая девушка, – кричит он в ответ.
В этот момент я не призрак, – просто женщина в дорогом платье, которое бежит за красивым, кокетливым мужчиной в чужой стране. Свежесть воздуха и шум улицы наполняют мое сердце радостью.
Лэнстон чувствует, что я начинаю замедляться, и в конце концов останавливается возле оживленного парка в центре города. Вдоль всего забора, окружающего парк, выстроились произведения искусства. Художники гордо стоят рядом со своими работами и разговаривают с людьми, которые подошли достаточно близко, чтобы послушать очарованные творческими умами, которые может предложить город. Я слышала об этом месте, площадь Мэрриона.
Меня затягивает, я не могу оторвать взгляд от этих прекрасных произведений из разных сфер жизни, идущих прямо из сердца каждого художника. Лэнстон дарит мне трогательную улыбку, которая заставляет меня скучать за все те годы, что я не знала его, за все потерянные улыбки, которые я не увидела. Его дыхание отрывочное, но пыл в его глазах сияет так ярко. Он объясняет еще до того, как я успеваю спросить, откуда он узнал, что здесь.
— Я подслушал разговор нескольких женщин об искусстве, когда ждал, пока ты оденешься, – говорит он, глубоко вдыхая.
Смех вырывается из меня.
— Так ты заставил меня бежать за тобой сюда, да?
— Разве это не было весело? Бежать по городу и чувствовать брусчатку под ногами? Быть свободным от глаз, обычно мешающих нам быть настоящими?
Я смотрю на него с нежностью в глазах. Я все еще не могу понять его. Он – чудо. Я стараюсь увидеть мир его глазами и почувствовать все, как он.
— Да, это правда, – признаю я. Боль в груди нарастает.
— Пойдем? – Он протягивает мне руку. Я продвигаю свою руку сквозь него, и мы прогуливаемся по парку, с трепетом рассматривая все картины и рисунки. Останавливаемся возле нескольких, дольше рассматривая черно-белые картины с волшебными узорами кисти.
Лэнстон наклоняется и изучает техники, заинтригованный стилями. Возможно, со временем он сам попробует некоторые из них.
Я хотела бы заплатить за некоторые из них и сказать художникам, как прекрасны их работы. Было бы хорошо, если бы они знали, что два призрака увлекаются их искусством. Когда мы заканчиваем, я угрюмая от назойливых мыслей. Лэнстон высвобождает свою руку из моей и подходит к черному ограждению, которое ограждает парк.
Меня привлекает пожилая пара, которая медленно прогуливается по центральной аллее парка. Их морщинистые руки крепко сжаты, а спокойное выражение их лиц, когда они молча пересекают парк, вызывает легкую улыбку на моих губах. Они так хорошо знают друг друга, что это очевидно. Старик покупает ей цветок и картину с изображением деревьев, ярко-зеленых, как окружающие нас сейчас. Она улыбается ему, радость такая чистая и в то же время тихая — это растрогает меня.
Я смотрю на них, пока они не уходят, а потом понимаю, что я отвлеклась. Куда ушел Лэнстон? Как долго я смотрела? Смотрю из стороны в сторону. Солнце садится, и я одна.
Когда меня охватывает паника, я резко возвращаюсь, смотрю на ограждение и вижу Лэнстона, сидящего между двумя другими художниками – усталая улыбка появляется на его губах, когда наши взгляды встречаются.
Он вписывается здесь среди мечтателей. Одна из его подтяжек упала на плечо, а кремовая рубашка, которую он носит под ней, мешковата и уже загрязнена углем. Держа в руке блокнот, он вырывает страницу.
— Я только что закончил, – бодро бормочет он.
Я поднимаю бровь, когда подхожу к нему, стоя на расстоянии вытянутой руки. Его щеки красные; нервная энергия заполняет пространство между нами.
— На этот раз ты мне покажешь? – дразнюсь я.
Лэнстон улыбается, прежде чем поворачивается лицом к забору; он приклеивает бумагу к стали и снова смотрит на меня своими пронзительными карими глазами.
— Ты не можешь смеяться.
Я толкаю его в плечо, словно обиделась.
— Как ты вообще мог обо мне такое подумать?
Его это, кажется, успокаивает, и он отходит в сторону. Воздух проникает в мои лёгкие и останавливает пульс в моих венах.
Его рисунок – это...я мгновение назад, когда я наблюдала за пожилой парой.