— Мы можем вам чем-нибудь помочь? – спрашиваю я. Если мы помогли Чарли, возможно, сможем помочь и ей. Однако я ничего не знаю о городе, и я уверен, что Офелия тоже.
Женщина поворачивается лицом к окну и, глубоко вздохнув, опускает плечи.
— Есть одна вещь. – Офелия вспыхивает и бросает на меня быстрый, нетерпеливый взгляд через плечо.
— Я не выхожу из этого собора уже более трехсот лет. Понимаете, когда я любила одного мужчину. Он приносил мне розы и пел. После моей смерти я не знаю, что с ним произошло. Если бы вы могли узнать это для меня, я думаю, что это принесло бы мне большое облегчение. Мир. – Она снова приподнимает голову. Я думаю, что она смотрит на меня, но трудно сказать, имея лишь отпечатки на лице, где должны быть ее глаза. — Меня зовут Эланор. Пожалуйста, найдите моего Грегори Бриггса.
Это задача, которую я не ожидал от нее услышать. Смотрю на Офелию, она высоко поднимает подбородок, слезы наворачиваются на ее глаза, но еще не текут. Да, моя роза тоже безнадежный романтик. Ее сердце, должно быть, разрывается от жалости к этому старому, забытому призраку, танцующему во тьме, один, далеко от мира. Даже ее лицо забыто.
— Я узнаю, что с ним произошло, – говорит Офелия, но это не заявление, а обещание. Эланор, кажется, довольна этим и восстанавливает свой грустный медленный танец.
Мы выходим из собора и не разговариваем, пока не оказываемся в нескольких кварталах от него, проскальзывая в теплую пекарню, чтобы выпить послеобеденной чашки чая с круасанами. Мы накладываем себе еду, не замечая ни персонала, ни посетителей. Вода уже давно высохла на моей одежде, но волосы Офелии все еще мокрые. Я удивляюсь, почему оно иногда так долго сохнет. Капля стекает по ее лицу и капает с носа. Хмурюсь и тянусь через стол за шарфом, взятым у девушки, сидящей позади нас.
Щеки Офелии покраснели, и она невинно улыбается мне, когда я вытираю ей лицо и волосы.
— Спасибо, – задумчиво бормочет она, прежде чем отхлебнуть чаю.
Я откидываюсь на спинку деревянного стула и рассматриваю ее. Пытаться понять эту женщину все равно, что пытаться решить самую сложную в мире математическую задачу. И я буду первым, кто признает, что никогда не был сильным в математике.
Она решает ее за меня.
— Как мы найдем Грегори Бриггса? Мы даже не определили промежуток времени для поиска. — Офелия умолкает и делает еще один длинный глоток.
Я смеюсь и откусываю круассан.
— Офелия, мы не сможем его найти. Бедный призрак должен обрести свое спокойствие другим способом.
Это вызывает у меня угрюмость.
— Мы найдем способ.
Я тяжело сглатываю, чувствуя, как тепло разливается по венам. Ненавижу конфронтацию, даже такую незначительную, как эта.
— Офелия, с чего бы нам начать? Ты сама говорила: нельзя долго оставаться на одном месте. Те, что шепчут могут снова нас догнать, а мы уже здесь целый день. – Я стараюсь говорить доброжелательно и с умом, но она выглядит озадаченной.
— Я увидела в ней так много от себя, Лэнстон. Я не хочу уходить, не дав ей ничего, даже маленькой информации, которая могла бы помочь ей пойти дальше.
Ее глаза тускнеют, и она уставляется в свою кружку. Она права, у нас есть время, по крайней мере, на быстрый поиск в интернете или на то, чтобы порыться в старых библиотеках.
— Как насчет того, чтобы посмотреть, когда мы будем в Тринити-колледже?
Глаза Офелии встречаются с моими, когда она поднимает голову. На ее губах расплывается милая улыбка, и я разрешаю своим глазам задержаться на ней. Я бы сделал что угодно, чтобы видеть ее улыбку вечно.
Глава 27
Офелия
Тринити-колледж. Это хороший кампус со многими, очень многими туристами. Я не знаю, как студентам удается что-то делать в этой шумихе. Территория наполнена интересными глазами. Сады зеленее, чем вы когда-либо видели, запах свежего дождя – я могла бы остаться здесь на несколько дней, просто наблюдая за цветами и студентами. Это идеальное место, чтобы раскрыть новую книгу и делать заметки.
Лэнстон вычеркивает Тринити-колледж из списка желаний и улыбается.
— Мы почти завершили половину списка. – Он смотрит на меня, в его глазах танцуют любопытство и привязанность. — Ты чувствуешь себя ближе к тому, чтобы перейти на другую сторону?
Я качаю головой.
— Нет. А ты?
Он прячет бумажку обратно в карман и выдыхает с глубоким вздохом.
— Нет, но у меня тоже нет представления о том, как это чувствуется.
Губы выгибаются в улыбке, но я не пропускаю, как напряженно сжимается его челюсть. Он боится, что мы все вычеркнем из списка и застрянем здесь.