— Роберт? Я что — помер и в рай попал?
— Да, это я, и не дергайся, старлей — мы не в раю. Я — всего лишь доппельгангер вашего Ленца, а ты проспал самое главное.
Вечеров ощущал душевную радость, что было хорошо, и мышечную слабость, что было плохо.
— Ты, жив, это главное, а здоровье вернется, — заверил его Ленц. — Хорошо, что увиделись напоследок, а теперь пора попрощаться. Через час спускаюсь транспортником на грунт, оттуда через портал — к себе на Теро, и больше никогда не увидимся.
— Что такое Теро?
— В двух слова не объяснить. Когда все устаканится — прочитаешь материалы.
Вечеров привстал, потом сел на кровати. Посмотрел на собственные руки, удивляясь худобе.
— Я же тебя хоронил, брат… а тут вдруг такое.
— Ты не меня хоронил, а доппельгангера, и, скажу честно — я тебя, старлей, никогда раньше не видел. Не знакомы мы, понимаешь… а все же чувствую — могли бы сдружиться.
— Не хочешь остаться на «Алконосте», а?
— Прости, не могу, меня очень ждут. Удачи, брат, и спокойного тебе Космоса.
Сибирцев и Валеев разговаривали в каюте капитана, с глазу на глаз и без лишних свидетелей. Хрустальные стаканы блестели на накрытом столе, проектор показывал череду голограмм — дорогие памятные места, родные и дружеские лица.
Сибирцев, против обыкновения, скинул китель и сидел в одной рубашке.
— Знаешь, Альбертыч, мы живем, меняемся, делаем свою работу, находим и теряем, а потом случается то, что случилось со мной. Поиск справедливости становится важнее, чем боевая задача. Наверное, для человека это хорошо, но для офицера плохо, — Сибирцев вздохнул. — Мы оба знаем — мои решения по операции на Теро очень сомнительны.
— Да, но они были продуманы и оказались удачны.
— Продуманы — может быть, однако, я нарушил устав и приказ. Теоретически, я обязан самого себя отправить на под трибунал. И уж, конечно, обязан уйти в отставку.
— Прямо сейчас? Нельзя. Ты нужен «Алконосту».
— Кораблю нужен не Сергей Сибирцев, а капитан, и ты, Албертыч, станешь отличным капитаном. Да и что тут говорить — пора старпому расти по службе.
— Нет, нельзя. А как же ты?
— Как-как… На Земле, меня бы посадили, или, может, только разжаловали. Ладно, ничего… Ушел бы в НИИ Космоса. Или в экспериментальную медицину как носитель редких антител. Может, в какой-нибудь гуманитарный фонд. Искал бы супервиро, пытался им помочь, да мало ли чего еще… Дома у нас люди нужны.
— Мы не дома.
— Да. Поэтому я уйду на Теро. Там сейчас мертвый император, мой доппельгангер, пандемия и полмиллиона отчаявшихся людей.
— Серега, да ты с ума сошел. Ты что — собираешься один править больными сумасшедшими? Хочешь мучеником стать?
— Зачем? Кровь буду сдавать разумными дозами, просто как донор. Найду способных ученых — они займутся синтезом заменителя. Заодно попытаю свои силы в государственном управлении. И не один, разумеется. Там Ленц, там Эрнесто и его сторонники.
— А если не справишься?
— Буду стараться.
— А как же твоя семья на Земле?
Сибирцев вздохнул.
— Не береди рану. Жене я напишу, письмо передашь, когда вернешься. Дети уже взрослые, они поймут.
— Ты бы подумал.
— Да подумал я, все уже решено.
— Эх, Серега. Мы же больше никогда не увидимся…
День прощания с экс-капитаном настал. Сибирцев решил провести его тихо, без публичных проводов громких слов. В своей каюте, в одиночестве, он снял мундир и повесил его в шкаф, переоделся в неприметную куртку и брюки, сложил в рюкзак немногие личные вещи — картонное фото матери и отца, медаль «за заслуги перед Космофлотом», томик Уитмэна, напечатанный на бумаге, смену белья, бритву.
«Эх, Серега, Серега, куда ты лезешь…» — посетовал батя, но Сибирцев выключил браслет, снял его и оставил на столе.
Он вышел в пустующий коридор, добрался до лифта и спустился на стыковочную палубу. Транспортник «Филин» уже ждал, пилот прислонился к борту.
Сибирцев шагнул на металлическое покрытие палубы и замер, пораженный.
Здесь был весь экипаж «Алконоста» — люди в парадной форме стояли в два ряда и смотрели на своего капитана. Пришли Валеев и Петровский, Ганин и Корниенко, Ангел с десантниками, пилоты, Феникс и Пересвет, Мартынов, Женька, Клара, Ингуся, Корниенко, Алакаев, повар Свиридов и техник Денисыч.
Кто-то подал знак, и грянул гимн Космофлота.
— Рад был служить вместе, — сказал Петровский и приложил руку к козырьку.
— Спокойного Космоса тебе, Сергей, — добавил Валеев, обнимая друга.
— Мы вас никогда не забудем, — крикнула Клара и каждый из собравшихся торопился что-нибудь сказать.
Уже на рампе «Филина» Сибирцев обернулся. Они видел лица, прощальные улыбки, взмахи рук.
— Ура капитану! —крикнул кто-то, крик подхватили и от мощного хора голосов завибрировал метал.
— Ура капитану Сибирцеву!
— Счастливого пути!
…Перед вылетом «Филина» люди ушли за переборку, пилот взялся за штурвал, и момент полного расставания с «Алконостом» Сибирцев встретил один. Он смотрел на тусклый диск Росса, но видел не его, а теплое море Земли, чаек в пронзительной вышине и своих детей, смеющихся, по колено в пене.
Через два час он был уже на Теро.
Ленц и генерал Марч, стоя бок о бок, встречали нового правителя. Зал Прибытия оказался многолюдным. Цепочка людей уходит в портал — они исчезали на Теро и появлялись где-то в невообразимой дали Геонии.
Шли Вэнсы и Лавенхэмы, их преданные слуги и старые друзья, уходили гордые офицеры мрачные супервиро. Мелькнул силуэт Хэла, его киберглаз сверкнул из-под низко надвинутого капюшона. Прошла, опираясь на его «сына», герцогиня Далькроз.
— Ваши врачи поработали на славу. Стуками кололи им лекарство и еще дали дозы с собой, — почесывая макушку, заметил Ленц. — А вы, Марч, как? Лихорадка отпустила?
— Да.
— Уходите?
— Остаюсь.
— Тут очередь до горизонта. Думаю, финала ждать не стоит. Императора Серхио ждут в столице.
— Я старых товарищей по службе навсегда провожаю. — буркнул в ответ Ленцу Марч — Ваше величество, — повернулся он к Сибирцеву — я знаю, это просьба неуместна, но вы разрешите мне задержаться на час?
— Да, конечно.
Сибирцев прошел к гирокоптеру и по привычке едва не сел за штурвал, но вовремя вспомнил он новой роли и перебрался на пассажирское место.
… Я тут с вашим ученым, с товарищем Петровским, позавчера перемолвился, — рассказывал Ленц, одновременно управляя гирокоптером. — Он сказал, что, мол, супервиро имеют рецессивный ген телепатии. А еще у меня друг хороший был, офицер с «Алконоста», Дима Анисимов, так он прямо сейчас ушел в «трубу». Сказал напоследок — интересно, что там, и ради этого согласен жизнью рискнуть. Я его, конечно, отговаривал… Нет, не вышло.
Экс-капитан всю дорогу молчал.
Центральный квартал Оклатеро уже давно не дымился, но и для жизни пока не подходил. Под временную резиденцию Императора Серхио Первого отвели покинутый особняк Далькрозов. Шла вторая половина дня. Сибирцев смотрел, как краснеет трубка, выходящая из вены…
— Хватит, — сказал Ливнев и вытащил иглу.
— Да, спасибо, доктор.
Сибирцев опустил рукав френча, накинул на печи пурпурный плащ, прошагал длинным коридором и распахнул широкие двери.
Теперь он стоял на верхней ступени высокой и широкой лестницы. Дул горячий ветер юга. Этот ветер шевелил волосы, трепал плащ, нес невесомую тонкую пылью. Внизу лестницы колыхалась толпа — мужчины, женщины, дети, и даже сколько-то супервиро. В небо взмыла связка красных, цвета крови, надувных шаров, их тут же унес воздушный поток.
Толпа кричала. Или нет — она ревела так, что дрожали, казалось, камни лестницы и площадь Оклатеро.
— Слава, слава, слава Императору!
«Ну, вообще-то впечатляет, — буркнул Ленц, который держался за правым плечом правителя. — Только вы, товарищ Сибирцев, не зазнавайтесь»