- Это сколько же было примесей?
- Несколько десятков кубических километров. Из них сформировали ещё три марсианские луны. Будешь смеяться, но сейчас на Марсе ширится движение за запрет использования материала новых лун в промышленности.
- Почему?
- Они получились очень красивые, разноцветные. Кроме того, появилась мода на размещение разных зеркальных изображений по поверхности новых лун, в общем, народ развлекается, как может.
- Интересно, а разноцветные отчего?
- Чтобы ценное сырьё не испарялось, затянули плёнкой.
-А как защищаются от излучений, ты знаешь?
- Знаю. Вокруг Марса разместили ядерные реакторы, которые генерируют магнитное поле, так что тут вполне безопасно.
- Здорово. А вот я ещё не поняла, как Марс согрели.
- О, это была непростая задача, но и её решили весьма изящно: вокруг Марса разместили больше трёхсот зеркал, которые стали освещать и согревать поверхность. На Марсе только последние лет двадцать стали иногда организовывать ночи, а до того там царил сплошной полдень, причём, как на экваторе, так и на полюсах.
- Погоди, а как же движение воздуха? Всякие там циклоны?
- Это, Саулешка, ещё одна хитрая особенность Марса. Зеркала по особой программе переключают - одни затемняют, для других наоборот увеличивают яркость, вот и возникают атмосферные завихрения.
- Здорово! Но мне непонятно...
- Сауле, я не математик и не метеоролог, объяснить не сумею. Вот ты сама, наверняка, лучше и быстрее разберёшься, у тебя мозги в эту сторону лучше заточены.
- Ладно, сама разберусь.
- Тогда и мне объяснишь, только попроще.
- Само собой.
На поверхности нас ждали пассажирские железнодорожные составы. Целых три состава по пятнадцать вагонов пригнали, ещё бы, как мне сказали, на этот раз прибыло почти пять тысяч человек. Из здания космопорта в вагоны мы прошли в них по такой же кишке, как и в воронежском космопорту, только специально для нас, её сделали непрозрачной. И вагон, в котором мы с Саулешкой разместились, тоже с непрозрачными окнами. Именно поэтому мы ехали в полном одиночестве: всем остальным было любопытно посмотреть на Марс, не страдать же им от чужих причуд. Я прекрасно представляю себе весь наш путь: поезд двинулся по голой безжизненной равнине от космопорта вниз по склону. Постепенно, по мере углубления в плотные слои атмосферы камни покрываются инеем, потом иней уплотняется, появляется снег и лёд. Ниже сформировались ледники, опускающиеся до двух-трёх километров над уровнем моря. Собственно, ледники эти созданы искусственно: в естественных условиях им бы расти несколько тысячелетий, а столько времени со времён терраформирования, естественно, не прошло. А ниже всё как в учебнике географии, иллюстрация к понятию "Высотная поясность": ниже ледяной пустыни начинается тундровая растительность, потом более теплолюбивая, и наконец мы оказываемся среди природы Средней полосы России, и останавливаемся на станции. Пора выходить. Мы с Саулешкой вышли одни, а поезда укатили: переселенцев-специалистов ждут где-то в другом месте. Мы ни с кем не прощались, поскольку за время трёхмесячного полёта никуда из своей каюты не выходили. Саулешка, конечно, гнала меня прогуляться, но я видел, что она боится оставаться одна, вот и не ходил, даже когда она спала. Так ни с кем и не познакомился.
Вокзал, да. Я много видел картин художников-фантастов. Что-то мне в их творениях нравилось, что-то нет, но одно было общее во всех их картинах: лично я не хотел бы жить в домах, которые они нарисовали. Об этом я подумал, глядя на первый в моей жизни марсианский вокзал. Вокзал был совершенно земной, уютный, по виду, похож на Ржавский. Правда, надпись на фронтоне была с местным колоритом: "Сталинград Марсианский". И яблони по бокам здания имелись, только не цветущие, а увешанные спелыми яблоками. Я подошел к яблоне и спросил у женщины в железнодорожной фуражке:
- Можно попробовать?
- Отож! Берите за-ради бога!
-Спасибо! А два можно? Я хочу угостить жену.
- Да кушайте сколько хотите, на доброе здоровьечко!
- Спасибо.
Женщина смотрела на нас доброжелательно, с интересом, но продолжать разговор не стала. Я сорвал пару яблок, и понёс Саулешке, сидящей на узорчатой бетонной скамейке.
- Хочешь яблочка? Здешнее, только с ветки!
Саулешка добыла из сумки бутылку воды, и мы, помыв яблоки, дружно захрустели.
- Апорт!
- Что?
- Сорт называется Алма-атинский апорт - пояснила Саулешка. - У нас в саду такие растут, я папе всегда помогала за ними ухаживать, и даже сажала сама два деревца, только пока я дома жила, они ещё не начали плодоносить. А потом я переехала наш детсад, потом перешла в нашу школу, и домой больше не ездила. Не хотелось почему-то.
- А давай, сохраним семечки, и у своего дома посадим яблони из первых съеденных здесь яблок.