– Всегда рад помочь, чем смогу. А на счет охраны, все же подумайте.
– Подумаю, – пообещал я.
Глава 8
C чувством огромного облегчения я поспешно покинул здание, боясь лишь одного, что меня задержит в нем какое-нибудь очередное неотложное дело. Я не сомневался, что у такой большой компании их выше крыши. Но на сегодня с меня было достаточно. Я предвкушал, что через несколько минут встречусь с Анастасией. И хотя она меня с трудом переваривает и, кажется, даже презирает, сравнивая явно не в мою пользу с дядей, все равно каждая встреча с ней наполняет меня глубоким озером радости.
Я вошел в дом и замер прямо на пороге. Все окна были плотно зашторены, электрический свет не горел, зато горели многочисленные свечи. Анастасия безмолвно сидела за столом с идеально прямой спиной. На меня она даже не взглянула.
Я не сразу решился нарушить ее странное уединение. После небольшого колебания я сел напротив нее.
– Можно спросить, что сие все означает?
Только после моих слов она удостоила меня своего взгляда.
– Сегодня два месяца, как умер Саша.
А я и не знал, вернее не думал об этом.
– Извините, я с этой экскурсией совсем забыл об этой дате, – не вполне честно проговорил я. – А почему свечи?
– Так принято в нашей семье. Когда умирал кто-нибудь из родственников, мы тушили свет и зажигали свечи. Это очень старинный обычай.
Внезапно она поднялась со стула, стала ходить по комнате и задувать свечи. Я молча наблюдал за ней, полагая, что это действие так же входит в старинный ритуал.
– Я собираюсь к нему на кладбище, – сказала она. – Вы не хотите проведать человека, которому обязаны своим богатством?
– Конечно, я с самого начала хотел это сделать, – соврал я. Удивительно, но до сих пор мне не приходила в голову такая естественная мысль.
Мы вышли из дома и направились в сторону кладбища. Вернее, туда шла Анастасия, я же следовал за ней. Все, кто попадались нам на встречу, жаловали нас своими любопытными взглядами, но моя спутница, казалось, ничего не замечала, так глубоко она погрузилась в свои мысли. За всю дорогу, а она длилась минут двадцать, мы не обменялись ни единым словом.
Кладбище оказалось совсем небольшим, могилы были расположены всего в два ряда. Судя по всему люди в поселке, пока умирали редко. Мы подошли к скромной, ничем не выделяющейся среди других могилы. Невысокий памятник из мраморной крошки со стандартной надписью: фамилия, имя, отчество и годы жизни.
Анастасия положила на гробницу цветы, которые она прихватила из дома. Я как-то вовремя об это мне подумал, а по дороге их не продавали.
Мы молча стояли над могилой, я украдкой посматривал на молодую женщину. Внезапно мне показалось, что ее лицо сделалось каким-то странным, оно покрылось мертвенной бледностью. Неожиданно Анастасия качнулась куда-то в сторону. И если бы не моя быстрая реакция, она бы упала прямо на могильную плиту.
Я подхватил ее уже на лету. Я прижал Анастасию к себе, не зная, что делать дальше. По близости не было ни одной скамейки, чтобы ее усадить или уложить. Не класть же ее на землю.
Безжизненное тело было не так-то легко удерживать на ногах и мне пришлось прижать молодую женщину к груди. Сколь внезапно она потеряла сознание, столь же внезапно она его и обрела. И первое, что сделала Анастасия, это стремительно отпрянула от меня. Однако резкое движение привело к тому, что у нее закружилась голова. Мне пришлось снова обнять ее и прижать к себе. Невольно она положила свою голову мне на плечо. Я был готов многое отдать за то, чтобы она сделала бы это добровольно, а не под влиянием минутной слабости.
В такой позиции мы простояли не меньше минуты. Наконец она окончательно пришла в себя. И сразу же освободилась из моих объятий. Я же подумал о том, что вряд ли мне когда-нибудь еще доведется прижимать к себе это соблазнительное тело.
– Что со мной было? – нахмурясь, спросила она.
– У вам был небольшой обморок. Наверное, вы переволновались. Как вы себя чувствуете сейчас?
– Нормально. Только немного дрожат ноги. И в глазах что-то мелькает.
– Это пройдет. Но нам лучше уйти отсюда, это место плохо на вас действует.
Соглашаясь, она кивнула головой.
Если по дороге к кладбищу, она молчала, то на обратном пути почти не умолкала. Стоит ли говорить, что наша беседа была целиком посвящена моему дяде.
– Вы знаете, он не любил говорить о смерти. Делал это крайне редко. Однажды он сказал мне, что не в состоянии представить себя мертвым. Других очень даже легко, а вот себя никак не может. Иногда к нему даже приходит совершенно идиотская мысль – он так и сказал идиотская – что он является исключением из всего человечества и ему даровано бессмертие. Самое удивительное, что он произнес это абсолютно серьезно. Я не исключаю, что на один или два процента он в это верил.