На корабле праздничное настроение. Командир, сняв фуражку, благодарит отца Вассиана за доблестное поведение в бою.
Радиорубка принимает донесение начальника бригады командующему флотом. Гордые успехом, все ждут внушительных и гордых слов, и потому в первый момент разочарованы скромным тоном радиограммы.
«Поручения не исполнил, – телеграфировал адмирал Бахирев командующему флотом. – Туман воспрепятствовал бомбардировке Мемеля. Ночью крейсировал около германских берегов, ожидая прояснения погоды. Получив ваше указание о наличии неприятеля в квадрате 987, лег на встречный курс в расчете сойтись с ним на рассвете. В 7 часов открыл неприятельский крейсер и миноносцы. Вступил с ними в бой, в результате которого германский заградитель „Альбатрос“, получив серьезные повреждения, спустил флаг и выбросился на берег у маяка Эстергарн. На бригаде 14 раненых. Повреждения ничтожны».
Через полчаса приносят ответное радио командующего флотом: «Поздравляю с успехом. Не увлекайтесь преследованием. Возвращайтесь в Ревель».
Крейсера идут на норд, предвкушая заслуженный отдых. Навстречу, со стороны Финского залива, подынимаются дымки. После тревоги, пробитой на всякий случай, узнают «Цесаревича» и «Славу», идущих полным ходом на поддержку крейсерам. Они окружены миноносцами, которые охраняют их от подводных лодок. Броненосцы обмениваются приветственными сигналами с крейсерами и ворочают на параллельный с ними курс.
Миноносец «Внимательный» вдруг выходит из строя и бросается в сторону. «Вижу подводную лодку», – сигналит он.
Под носом «Внимательного» огромный белый бурун. Миноносец вдруг испытывает толчок на свободной воде. Сомнений нет. Он таранил немецкую подводную лодку. В трюме обнаруживается вмятина и течь. Откачивая воду, он возвращается в строй и идет вместе с крейсерами.
На кораблях сдержанное ликование. Опасность не миновала, пока корабли в открытом море. Но все вокруг празднично и тихо. Солнце устало клонится к закату. Вечерняя заря причудливыми красками расцвечивает берега Монзунда. Крейсера поворачивают в Финский залив.
Миновал день в ореоле мимолетной славы. На кораблях все затихает. Только вахтенные маячат на своих постах да штурмана в ходовых рубках, склонивши головы над картой, освещенной узкой полоской света из лампы, задвинутой металлическою ширмой, прокладывают пеленга и курсы. Командир дремлет рядом на диване.
Среди скал у Эстергарна лежит на боку разбитый «Альбатрос». Повалены мачты. Спущен флаг. Волны вливаются в пробоины и, выливаясь обратно, уносят с собою окровавленные обломки и никому уже не нужный скарб. Сонные чайки покачиваются на волнах.
По дороге в Висби тянется длинный ряд подвод. На соломе рядами лежат раненые с «Альбатроса». Их сопровождают шведские стражники в треугольных шляпах. Печальное шествие замыкается повозкой с трупом командира.
В носовой башне
Всю ночь густой туман лежал над морем. На заре он рассеялся немного, но горизонт оставался закрытым мглистой пеленой, красноватой на востоке и дымчато-сизой в других частях.
Вокруг «Рюрика» было пусто. Бригада крейсеров, за которою он шел в кильватер, исчезла. В густом ночном тумане на «Рюрике» не заметили перемены курса, и он шел теперь совсем один.
Тем не менее ночная радиотелеграмма командующего флотом указывала на наличие в этом районе неприятельских судов. Встречи с ними надо было ждать каждую минуту.
Одновременно с утренней побудкой горны протрубили боевую тревогу. Офицеры и команда заняли свои места для приготовления к бою.
Ходившая с вечера зыбь улеглась. Мелкие волны приятно рябили в глазах бирюзовой чешуей и ласково плескались за бортом, отгоняемые широкой пенистой струей, кипевшей вокруг корабля, шедшего полным ходом.
Холодное еще солнце лениво подымалось над морем и розоватым золотом играло на белых крыльях чаек, чертивших круги в воздухе, то ниспадая на воду, то взмывая к небесам.
За отсыревшим обвесом ходового мостика видна была высокая, статная фигура командира. Он мерным, твердым шагом ходил взад и вперед, изредка прикладывая к глазам бинокль.
Боевая вахта сигнальщиков, расставленных по отдельным секторам, напряженно вглядывалась в горизонт.