В конце 1946 года колонизаторы начали войну, чтобы вернуть утраченную колонию. Правительство ДРВ во главе с Хо Ши Мином вынуждено было вместе с Народной армией уйти в джунгли. Французские войска заняли все жизненно важные районы страны. Но фронт проходил не только в горизонтальном измерении — между освобожденными и оккупированными районами. Он перерезал и вертикаль — между оккупированными центром, провинцией, уездом и освобожденной общиной.
— И здесь тоже шли бои, — сказал партийный секретарь общины Нгуенса Нгуен Ван Тиен, когда мы прошли мимо строящегося двухэтажного корпуса новой школы-девятилетки. Это самый центр общины, пятачок земли между тремя тхонами. Кроме школы на нем находится кладбище павших воинов.
В старых вьетнамских деревнях не было кладбищ в общепринятом смысле этого слова. Семья хоронила ушедших из жизни на своей земле: рядом с домом или посреди рисового поля. После двух войн сопротивления в каждой общине есть кладбище воинов: на небольшом огороженном квадратном участке — могилы, а посредине — несложной архитектуры обелиск. Он напоминает стилизованный храм — дэн, какие с древних времен воздвигали вьетнамцы в память о прославленных личностях или крупных событиях. Стереотип воинского обелиска-кирпичная квадратная в основании колонна или сильно вытянутая пирамида, увенчанная крышей с загнутыми вверх углами. На всех одна надпись: «Родина помнит о подвиге». Как и положено дэну, у основания памятника стоит курильница из гипса или бетона.
В могилах вокруг — останки людей. Обелиск в форме дэна — символическая братская могила всех павших сынов общины, в том числе и тех, кто погиб далеко от родной деревни. По традиции, прах вьетнамца должен быть похоронен в его общине. Но война диктует свои законы. Выходцы из Нгуенса пали на разных фронтах от северных гор до южных топей дельты Меконга.
Братская могила, к которой мы подошли, непохожа на обычные памятники — дэны. Это целый мемориальный комплекс, построенный недавно. В нем мало традиционного. Нигде в подобных сооружениях я не видел скульптур. Здесь же на пьедестале возвышается каменное изваяние крестьянина с винтовкой в одной руке и призывным горном в другой.
Этот обелиск — память о «партизанском отряде деревни Нгуенса», слава о котором перешагнула границы провинции Тхайбинь. После окончания войны Сопротивления французским колонизаторам президент Хо Ши Мин вручил общине Нгуенса почетное знамя «образцовой деревни Сопротивления».
Три тхона выглядят пушистыми зелеными шапками на расчлененной сотами рисовых чеков плоской равнине. Это впечатление создает бамбук, который почти скрывает за своей полупрозрачной завесой дома тхона. Вот она — живая бамбуковая изгородь деревни. Каждый тхон стоит посреди рисового поля и заросших ряской прудов, то есть среди воды. От воды его отделяет земляная насыпь с тропинкой по гребню. Из насыпи вверх поднимаются пучки ровных и упругих бамбуковых стрел, сплетающих воедино свои кроны из тонких остроконечных листочков.
Вода вокруг, земляной вал, стена из живого бамбука — чем не крепость? Если спросить, какое самое распространенное растение во Вьетнаме, то по крайней мере для севера страны двух мнений быть не может: конечно, бамбук. Только на юге он уступает «пальму первенства» кокосовой пальме. Понятие бамбуковой изгороди не ограничивается описанной схемой живого частокола вокруг тхона. Бамбук сажают вдоль границ общин, на дамбах рек, канав и каналов. Деревенский пейзаж на равнине севера Вьетнама невозможно представить без бамбука. Из трех атрибутов традиционной деревни, о которых я упоминал вначале, при въезде в Нгуенса, самый примечательный — бамбуковая изгородь. Новый уклад жизни в деревне изменил ее вид, нарушил строгий строй посадок. Но она осталась, хотя, может быть, и не играет первоначальной роли.
Самую классическую бамбуковую изгородь вьетнамской деревни можно и сейчас увидеть во многих тхонах провинции Тхайбинь, отстоящих в стороне от дорог, не слившихся с городскими окраинами или новой застройкой центров уездов и общин. Две шеренги бамбука полукольцами опоясывают деревню от передних до задних ворот главной дороги. Бамбук старится, его срубают, когда уже поднялась новая поросль, и изгородь всегда остается зеленой. Бамбук растет плотно, закрывая деревню. С внутренней стороны — рыбные пруты, небольшие огороды, а иногда и дома вплотную подходят к изгороди. Семьи, которые живут на краю тхона, делают в изгороди прореху, чтобы не ходить вокруг. Днем калитка, сплетенная из того же бамбука, открыта. Кто знает, найдет ее. Но ночью она всегда плотно привязана к толстым коленчатым стволам.
Издревле бамбуковая изгородь была символом замкнутости деревни. Внутри — все свои. Снаружи незваным гостям хода нет. Власть центрального правительства кончалась у земляного вала перед бамбуковой стеной. Дальше действовали обычаи общины. Во время нашествий врагов или народных восстаний деревни превращались в боевые крепости.
…Нгуен Ван Тиен подвел меня к поредевшей и потому вполне проходимой бамбуковой изгороди одного из тхонов. На валу росли пучки толстого бамбука. Каждый пучок почти прижатых друг к другу трубчатых стволов был в три-четыре обхвата. Каждый из стволов толщиной в руку поднимался ввысь метров на семь, постепенно утончаясь и сходя на нет. Рядом — такие же толстые, но короткие столбики новых побегов. Толщина бамбука зависит не от его возраста, а от разновидности. Молодой побег у основания такой же толстый, как старые. Но если старый трудно поддается топору, то молодой можно легко срезать ножом. Эти молодые побеги — одно из любимых вьетнамских блюд. Чем-то напоминают по вкусу грибы. Их варят свежими, лучше всего в мясном бульоне, сушат впрок и потом, отмочив, тоже варят.
Теперь изгородь утратила роль крепостной стены. Внутри тхонов есть изгороди из тонкого низкорослого бамбука. У них — хозяйственное предназначение: чтобы не разбежались куры, свиньи.
С внутренней стороны вала, на котором мы стоим, — пруд и сразу за ним — первый домик тхона в банановой рощице. С внешней — канава. Она сливается с речкой без берегов, переходящей в рисовые поля. Здесь Нгуен Ван Тиен с отрядом сельских ополченцев не раз отражал атаки карателей во время войны Сопротивления 1946–1954 годов. Тогда бамбук рос гуще, и тхон действительно был крепостью.
— «Неотступно бить врага, удерживать деревню, обороняться и производить» — такой был в то время лозунг дня, выдвинутый для вьетнамских деревень Коммунистической партией и правительством Народного фронта Вьетминь, — рассказывает Нгуен Ван Тиен.
Этот девиз был законом жизни общины, если в ней костяк революционных кадров пользовался авторитетом и влиянием. А таких общин было большинство. Традиция круговой поруки действовала безупречно. Никто из общинников, даже жившие в деревне помещики, не осмеливался выступать против своих. Четыре или пять помещичьих семей стали сотрудничать с французами. По решению общинного совета у них сразу же была отобрана земля. Интересно, что таких людей даже не называли словом «вьетнамец». Для них существовало особое название — «вьетзиан» — предатель. Названный так человек сразу оказывался по другую сторону линии фронта, разделявшей в этой войне понятия «мы» и «они».
Рядом с въездом в общину и сейчас у дороги высится почерневшее от дождей и тропической микрофлоры бетонное сооружение с узкими бойницами. Это' бывший французский военный пост «Каунгуен». От того места, где мы стоим у бамбуковой изгороди тхона, до придорожного бастиона всего 800 метров. В светлое время суток это была «спорная полоса» между бетонной и бамбуковой крепостями. Ночью противник редко рисковал выходить из своего серого бункера. Вся провинция была усеяна такими постами. Только вокруг общины Нгуенса их было 18. Самым крупным был «Сукартье донг катр». В нем дислоцировался батальон со 105-миллиметровыми пушками. Но противник контролировал только дороги, административные центры уездов и несколько деревень, где общинная верхушка, враждебная революции, имела определяющее влияние.