Поисково-спасательная команда наступала тактически грамотно, двое шли впереди, крадучись, пока остальные стояли, готовые открыть огонь прикрытия в случае необходимости. Но никакой стрельбы со стороны, где скрывался беглец, не было. Команда приближалась, до края оставалось меньше четырехсот ярдов, деревья стали реже. Шестеро людей крались, видя друг друга, прислушиваясь, останавливаясь, выжидая.
— Я слышал мотор, — сказал брат.
— Это невозможно, Сэм, — ответил епископ. Он хотел использовать бинокль, но было так близко, что он не решился опустить оружие.
— Я ничего не слышу.
Они прислушались. Ничего не было слышно, ни одного звука, только шум ветра в можжевельника да случайное чириканье птиц.
— Мне кажется, я слышал, — сказал брат. — Ты сказал, что он за тем деревом?
— Да.
— Я не вижу джип.
— Он там, не волнуйся, — епископ посмотрел налево, затем направо на своих людей. Они ожидали, глядя на него. Все были вспотевшие, краснолицые, но твердые. Епископ повернулся в сторону края обрыва, к последнему можжевеловому дереву, которое было почти закрыто остальными деревьями. Он сложил ладони рупором и крикнул:
— Эй, наверху! Рудольф, или как там тебя! Слышишь меня?
Никакого ответа, кроме дуновения ветра, удаленной трескотни соек, мягкое уханье большой совы из-под обрыва.
Епископ снова крикнул:
— Спускайся лучше вниз, Рудольф. Нас шестеро. Отвечай, или мы будем стрелять, — он подождал.
Никакого ответа, кроме еще одного уханья совы.
Епископ поднял оружие, кивнул своим людям. Они прицелились и выстрелили, все, кроме брата, по высокому можжевельнику, который затрясся от попавших пуль.
Епископ поднял руку.
— Прекратить огонь.
Эхо от выстрелов прокатилось вдаль, вниз, через Долину Богов, затихнув перед стенами и выступом плато в пяти, десяти, двадцати милях отсюда.
— Рудольф!!! — крикнул епископ. — Ты спускаешься? — он подождал. Ничего в ответ, кроме птиц. — Прикрой меня, — сказал он брату. — Я хочу вытащить этого дьявола оттуда.
— Я пойду с тобой.
— Останься, — шепотом, — это приказ.
— Не говори ерунду, Дадли. Я иду с тобой.
Епископ Лав сплюнул на землю.
— Ну ладно, Сэм, убьют тебя, не обижайся.
Он крикнул остальным четырем:
— Прикройте нас.
Брату:
— Идем.
Они крались от дерева к дереву до последнего клочка земли, пока не дошли до края обрыва. Никого.
Не было сомнений в том, что он исчез. Рудольф скрылся. Его джип также испарился. Ничего не осталось, кроме одинокого можжевельника, потрескавшегося куска песчаника у его основания и несколько капель смазки, кусочков металла на земле.
— Его нет, — сказал брат.
— Это невозможно.
— Даже джипа нет.
— Я вижу, не слепой, черт побери.
Епископ Лав поднялся на колени, уставившись на определенное, явное, ощутимое, почти прощупываемое, очевидное наличие отсутствия. Пот капал у него из носа. — Но это же невозможно!
Они подошли к краю и заглянули вниз. Все видели то, что было внизу: уступ из голого камня футах в ста ниже, изрытая бесплодная земля, ущелья, овраги, сухие русла ручьев, пески и валуны до Комб Вош, высокий отвесный фасад Комб Ридж за стеной, горы за грядой. Сэм улыбнулся брату:
— Ну что, губернатор..?
— Заткнись. Я пытаюсь понять…
— Впервые за это время…
— Заткнись. Давайте присядем здесь в тени и подумаем, что могло произойти.
— Может быть сейчас связаться по радио с шерифом?
Епископ Лав вырвал стебель травы и стал ковырять им в зубах. Сидя на корточках он чертил палочкой на земле.
— Я позвоню шерифу, когда поймаю этого гада, — сказал он. — Его и его чертовых друзей. Тогда я позвоню шерифу. Не раньше.
— Ладно, отлично. Давай поймаем их. Как?
Епископ прищурился на солнце, нахмурился, глядя на брата, еще раз посмотрел на дерево и снова на каменистую землю под своими ботинками. Он жевал, чертил на земле и думал.
— Я работаю над этим.
25. Остановка для отдыха
— Эй, ну и что случилось потом? — она смотрела на него влюбленными глазами, разинув рот от изумления.
— Ты был там, — сказал Док, — в западне на краю стофутовой скалы… С епископом и шестью его фанатичными сторонниками, вооруженными до зубов и с местью в сердцах…