Слишком уж было хорошо, и это ему не нравилось.
Хейдьюк зевнул, наконец успокоившись. Бонни открыла еще одну банку пива для него.
— Есть время отдохнуть, старик.
Доктор Сарвис вытер руки тряпкой и пристально посмотрел на красно-золотистое облачное небо.
— Молодец, Яхве.
— Погода налаживается, — сказал Смит, проследив за взглядом доктора. Он послюнил палец и выставил его на ветер. — Ветер в порядке. Будет небольшой дождик, а может и нет. Нельзя зависеть от погоды, как говорил мой отец, когда ему не о чем больше было говорить, что случалось довольно часто.
— Я иду спать, — сказал Хейдьюк.
— Что я хотел сказать, — продолжил Смит, — считаю, мы должны быть настороже с этого момента, я буду сегодня первый на карауле.
— Разбуди меня в полночь, — сказал Хейдьюк, — и я тебя сменю.
— Джордж, ты лучше поспи, я подниму Дока.
— Как насчет небольшой дружеской игры? — сказал Док. — Очко, орлянка, кости? — Ответа не последовало.
— Док пьян, — сказала Бонни, — разбуди меня.
— Вы с Джорджем будете сторожить завтра ночью.
Бонни уложила Хейдьюка в гнездо, любовно приготовленное ею накануне — их спальные мешки, застегнутые молниями вместе на паре шкур под сладким воздухом сосен.
— Я не знаю, — сказал Хейдьюк.
— Не знаю что?
— Нужно ли нам делать это. Сегодня.
Голос Бонни задрожал.
— Почему нет?
Хейдьюк колебался.
— Ну… Док здесь.
— Ну и?
— Ну, не будет ли ему… Я хочу сказать — Док ведь все еще тебя любит, да? Я имею в виду… о Господи Иисусе!
Бонни насмешливо посмотрела на Хейдьюка, глаза ее широко раскрылись. Он мог чувствовать запах ее одеколона — как она это называет — L'Air du Temps. Это значит — северный край. Кейп Ройал. Пойнт Саблим.
— Такая деликатность, — сказала она. Она сгребла его за рубашку. — Слушай, Хейдьюк, ты слюнтяй, дурачок. Док не такой как ты, он — взрослый мужик и принимает тот факт, что мы — любовники, нам нечего прятаться.
— Ему что, все равно?
— Все равно что? Ему не все равно, что со мной и что с тобой. Он достойный человек. Чего ты боишься?
— Я не знаю. Он не ревнует?
— Нет, он не ревнует. Давай, ты или спишь со мной, или тратишь весь вечер на разговоры. Определяйся быстрее, мне противны хлипкие мужики.
Хейдьюк обдумывал ситуацию еще пару секунд. Грубое и жесткое лицо смягчилось, он застенчиво улыбнулся.
— Ладно, черт… Я малость устал.
Позже, среди ночи, когда Док варил кофе, медленно доводя его до кипения на тлеющих углях, Хейдьюк внезапно проснулся оттого, что несколько легких капель упало ему на лицо. Он очнулся от беспокойного сна и уставился на чернильное небо без звезд. На мгновение он почувствовал ужас. Потом он почувствовал мягкое теплое тело Бонни возле себя, и покой и мир вернулись к нему вместе с чувством юмора.
— В чем дело, Рудольф? — сказала она.
— Дождь.
— Ты с ума сошел, какой дождь? Спи.
— Был дождь, я чувствовал.
Она высунула голову из мешка.
— Темно, все в порядке, но дождя нет.
— Минуту назад был. Я уверен.
— Тебе приснилось.
— Я Рудольф Рыжий, или нет?
— Ну и?
— Ну и, черт побери, Рудольф Рыжий знает, что такое дождь, дорогуша.
— А ну повтори?
Рано утром, в облачном солнечном небе они услышали звук самолета.
— Не двигайтесь, — сказал Смит. Все, за исключением Хейдьюка, завтракали под деревьями, под углом маскировочной сетки. — И не смотрите вверх. Где Джордж?
— Спит.
— Он под сеткой?
— Да.
Смит посмотрел на угли вчерашнего костра. Холодные и потухшие. Завтрак они готовили на примусе. Он прогудел, пролетел мимо на небольшой высоте в сторону Хайт Марина на Лейк Пауэлл, Смит проводил его глядя в бинокль.
— Ты что-то увидел? — сказал Док. Он думал об инфракрасных датчиках на самолете. Он них не спрячешься.
— Не смог прочесть опознавательные знаки. Но это не полиция или Эс Оу. Возможно кто-то из поисково-спасательной службы. Элдон летает на самолете. Лав тоже, подумайте об этом.
— Так что нам делать? — спросила Бонни.
— Оставаться под деревьями и смотреть за дорогой внизу. Прислушиваться к самолетам.