— Я бы сказал, нам надо как-то развлечься, чтобы убить время, — сказал Док. Как насчет поиграть в карты?
Ответа от жертв не последовало.
— По 25 центов? Тут есть стол…
Смит вздохнул.
— Три правила, которым учил меня мой отец. Сынок, говорил он, во первых, никогда не ешь в заведении под названием «У мамы». Во-вторых, никогда не играй в карты с человеком по имени Док, — он остановился. — Сдавай на меня.
— А третье правило? — спросила Бонни.
— Я никогда не могу его вспомнить, и это меня беспокоит.
— Хоть изредка, положи свои деньги себе в рот и заткнись.
Док смешал карты, они шелестели, как осенние листья, как шторы в испанском борделе, венецианские жалюзи, в пятницу вечером в Тонопа, журчащий ручей, приятный и невинный.
— Нам нужно еще одного игрока.
— Пусть парень поспит. Поиграем, пока он не проснется.
Десять минут спустя самолет вернулся, медленно пролетел в двух милях к северу и скрылся над Елк Ридж, полетев в сторону Блендинга или Монтичелло. Тишина восстановилась. Игра продолжалась, в жаре и влажности в тени деревьев под мрачным небом, вдали от поросшей лесом равнины за дорогой в Хидден Сплендор. Хейдьюк присоедился к ним около полудня.
— Где магний?
— Похоронен.
— Кто?!
— Док.
— Все равно, сдавай.
Тот же, или другой самолет снова пролетел мимо и возвратился, в четырех милях к югу.
— Сколько еще раз этот долбанный самолет будет тут летать?
— Спорим. Четыре раза.
— Десять центов.
— Повышаю.
— Согласен. Что у тебя?
— Тузы.
— Флеш. Кто смотрит за дорогой?
— Я смотрю. Сдавай.
— Сколько?
— Три карты.
— Три.
— Одну.
— Сдающий берет две.
— Смотри за этим ублюдком. Твоя ставка, Абцуг.
— Не трогай меня, я нервничаю.
Итог игры: Абцуг проиграла все.
— Это нечестная, скучная, дурацкая игра, — сказала она, — и если бы у меня был мой набор «Скраббл», я бы вам, пижонам, показала настоящую игру.
Следующим должен был сторожить Хейдьюк. Было время сиесты.
Все, кроме Смита спали. Он поднялся на холм над рудником, сел на валун в тени сосен, достал бинокль и стал смотреть.
Он мог видеть пространство миль на сто. Воздух был чист, небо было покрыто тяжелыми облаками, было безветренно. Покой впечатлял. Пятна солнца лежали на незнакомой земле, волны тепла, дрожащие как вода, плыли над каньонами. Было около ста десяти градусов в тени там внизу. Он видел Шипрок, гору Ют, Монумент Вэллей, Навахо Маунтейн, Кайпаровиц, рыжие стены каньона Нэрроу, темный желоб реки Дёрти Девил Ривер. Он видел пять пиков гор Генри — Эллсворт, Холмс, Хиллерс, Пэннелл и Эллен — торчащих позади лабиринта каньонов, куполов песчаника и башенок Глен-Каньона. Гиблое место потерять здесь корову. Или сердце. Гиблое место, думал Редкий Гость, что-то здесь потерять… точка.
26. Мост: пролог перед финальной погоней
— Ладно, ладно, ладно, давай устроим это чертово шоу на дороге. Подними задницу, Док, вылезай на солнце, Абцуг, сваргань нам поужинать. Где Смит?
— Сам сваргань, если так спешишь.
— Черт подери, где Смит?
— На холме, сейчас придет.
— Сколько можно спать, солнце садится.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Спрыгнула с холма или еще что?
— И то и другое.
Хейдьюк, лихорадочно возвращаясь к жизни после двадцати четырех часов реабилитации, качал примус, чтобы зажечь горелку. Он заглянул в их большой голубой общественный, видавший виды, кофейник, высыпал оттуда мусор и остатки кофе и мокрую дохлую мышь.
— Как она попала сюда? Не говори Бонни.
— Бонни — это я.
— Не говори ей.
Он всыпал восемь столовых ложек кофе, залил воду, поставил кофейник на огонь.
— Химикаты, химикаты, мне нужны химикаты.
— Ты даже не собираешься промыть кофейник?
— Зачем?
— Там была дохлая мышь.
— Я выкинул эту дрянь. Ты видела меня. О чем волноваться? Она была дохлая. Давай, почисть картошку. Открой банку чили. Нам надо как-то поесть, в конце концов, — вытащив похожий на армейский нож из ножен, Хейдьюк порезал двухфунтовый кусок бекона ломтями, положил их на сковороду. Они тут же начали шипеть.
— Кто это все будет есть?
— Я. Ты. Мы все. Нам предстоит трудный вечер.
Он начал открывать четыре банки чили.
— Ты откроешь чили, или я должен все делать сам? Свари яйца, ты женщина, должна в этом понимать.
— Почему ты в таком паршивом настроении?