Как в воду глядел, Рите аж подурнело и очень захотелось немедленно выйти на свежий воздух, ну или хотя бы окно открыть. В сумке лежали «склейки» на сумму зарплаты их отдела за полгода примерно, но придется им еще полежать.
— Еще раз прошу прощения.
Рита бросила трубку и выскочила из кабинета. Юлька так и сидела в наушниках, но уже не долбила по клавишам, а преспокойно рассматривала легчайшие летние платья и покачивала «гулькой» в такт музыке, что приглушенно звучала из наушников. Анька привалилась плечом к стенке и натурально спала. Рита хлопнула ладонью по столу, Анька подскочила и вытаращила глаза.
— Где отчеты двух последних доп. офисов?
Аньке понадобилось с полминуты, чтобы сообразить, о чем вообще идет речь, и догадаться, что она крупно накосячила. Анька вжалась в спинку стула и обеими руками схватилась за живот, точно у нее резко начался понос.
— Ой, простите, я забыла, — еле слышно прошелестела она, снова закатывая глаза, — мне было так плохо, так тошнило… Я хотела их принести, но не успела, мне нужен воздух, здесь так душно.
Закрыла глаза и вцепилась в живот обеими руками. Рита хлопнула в ладони у Аньки перед носом. Та вместе со стулом шарахнулась к подоконнику.
— Аня, ты меня достала. Еще один косяк, и я пишу на тебя докладную. Мало того, что ты работаешь на отвали, так еще и меня подставила. — Рита не орала, смотрела Аньке в глаза, а та не знала, куда деваться.
— Мне плохо, — твердила она одно и то же. Юлька приподняла одно желтое «ухо» и насмешливо глядела на Аньку.
— Ты в курсе, что при беременности мозг усыхает на тридцать процентов?
Анька замерла, будто что-то подсчитывала в уме.
— Двое детей — уже минус шестьдесят, — продолжала Юлька, — а еще один — уже девяносто. Ты инвалид на всю башку, десять процентов остаются, чтоб ты в магазине могла цены больше-меньше различать. Кстати, инвалидам на голову платят хорошую пенсию. Ты узнай.
Анька с самым серьезным видом уставилась на Юльку, потом схватила мышь, подъехала к столу.
— Поищи, поищи, — Рита вся кипела от злости, — начинай сразу с пенсии для безмозглых.
Юлька фыркнула и отвернулась.
«Успею». — Рита закинула сумку на плечо и побежала в хранилище. Оригиналы отчетов доставлялись вместе с инкассацией, а педант Милютин всегда требовал не копии, а сканы документов, непременно с живыми подписями и синими печатями.
По коридору до лестницы вниз и дальше под низким потолком к мощной двери и посту охраны перед ней. И дальше, мимо, считай, родных уже шкафов и сейфов под потолок: направо, налево, еще раз налево. И затормозила в последний момент, остановилась на «развилке» — тут шкафы расступались, и по правому проходу можно было попасть к стеллажам с архивом, а левый вел собственно в святая святых, и оттуда доносились громкие голоса. Очень громкие, даже слишком для этого места, учитывая, что деньги любят тишину. Повышать голос, а уж тем более орать в хранилище считалось верхом неприличия. И тем не менее, двое наплевали на это правило. Рита прислушалась — это Казарцева распекала Леру.
— Не так, не так, — разносилось эхом под сводами, — сто раз тебе говорила, что в этот столбик вносится номер кассеты, а в этот — номер пачки. А ты что натворила? Целую неделю путала показатели, и как искать концы? Кто это будет делать?
— У меня все записано! — со слезами в голосе оправдывалась куколка-Лера. — Я делала все, как вы мне сказали! Вот…
Послышался шорох, Рита посмотрела в просвет между шкафов. Вся в готически-черном, на черных же каблучищах, Лерочка метала из ящика на стол блокноты, тетрадки, разноцветные папки, дергала из них листы и совала их чуть ли не под нос Казарцевой. Та восседала в своем кресле, тощая и костлявая после операции, сутулилась над клавиатурой и прижимала пальцем дужку очков к переносице.
— Почем я знаю, что ты там нацарапала, — ворчала она, — я такого сказать тебе не могла! Вот Вика тоже бестолковая была, почти как ты, но эти показатели она ни разу не перепутала, все вносила в нужные столбики. Будешь переделывать!
— Переделывать? — Лерочка поникла. — Как же так? Я все записала, я по шпаргалке делала!
Она принялась перебирать свои записи. Рита толкнула коленкой в металлическую дверцу шкафа. Тот загудел на все хранилище, Рита чертыхнулась, Казарцева аж подпрыгнула на своем кресле. Лерочка продолжала раскопки и ничего вокруг не замечала. Рита вышла из укрытия.
— Напугала, — Казарцева зачем-то перекрестилась, — давно не виделись. Как твои дела?
— Нормально. — Рита подошла к столу. Тот весь завален наличкой, стоят пустые и не тронутые еще кассеты, сверху валяются реестры и рулоны банковской ленты. Только что была инкассация, и всю эту прорву денег надлежало пересчитать, упаковать и приготовить для дальнейшего оборота, а кое-что из оного изъять по итогам проверки.