- Дорис! - позвал он.
В конце комнаты была арка, задернутая яркой полосатой занавеской. Генри повернулся к ней лицом.
- Дорис, - повторил он. Голос его звучал хрипло и слегка дрожал.
Последовало долгое молчание. Генри не подошел к арке. Он стоял, не двигаясь с места, и смотрел на занавеску.
- Дорис, - сказал он, - вы спите? - Голос его все еще дрожал, и он приложил руку к груди.
- Кто там?
Это спросила Дорис. Даже сквозь сон и испуг голос ее звучал жеманно. Волнение, которое Генри старался возбудить в себе, сразу прошло. Он забыл про ее голос.
- Это я, - сказал Генри спокойно и громко. - Ваше заблудшее дитя. - Он оглядел комнату и увидел потемневший от времени ореховый стол, продавленный диван, два потертых кресла, две дешевых лампы и голубую картину в золоченой раме на стене.
"Итак, вот моя обитель", - подумал Генри. Он уже знал, что вовсе не собирался ехать в отель. Сняв шляпу и пальто, он бросил их на кресло. Он поспешил сделать это, пока не вошла Дорис. Она еще, пожалуй, рассердилась бы, сделай он это при ней.
Дорис поспешно пригладила щеткой волосы, наскоро стерла с лица крем, накинула халатик, но тут же сняла его и схватила халатик подруги, потому что он был понаряднее. Ее подруга тоже была одна из герлс в обозрении. Она смотрела на Дорис, широко раскрыв глаза, но Дорис не сказала ей ни слова, только пробормотала что-то себе под нос и вышла к Генри с испуганным и встревоженным лицом, щелкая по полу красными ночными туфлями без задников.
- Что случилось? - вскричала она и бросилась к нему; красивые продолговатые глаза с испугом смотрели на него.
Генри показал на арку, но Дорис отрицательно покачала головой. Она думала, что он хочет войти туда.
- Она ушла? - спросил Генри.
- Нет. Что случилось?
Дорис говорила шепотом. Генри взял ее за руку и увлек в дальний угол комнаты. Он притиснул ее к стене, низко наклонился к ней и заглянул в лицо.
- Я попал в беду, - тихо сказал он. - Вы должны мне помочь. - Голос его дрогнул, он покачнулся, и голова его стала клониться, пока не коснулась плеча Дорис. Он едва держался на ногах от усталости.
Дорис не шевельнулась, только слегка повернула к нему голову. Она стояла очень прямо, опустив руки.
- Как так? - спросила она. - А что случилось?
- Ничего, просто... - Генри поднял голову и посмотрел на Дорис. - Я окажу вам правду. Один человек зол на меня, и мне нужно несколько дней не попадаться ему на глаза, и тогда все обойдется.
- А кто это? - вскричала Дорис. Она положила руки ему на плечи. - Ведь можно поехать в отель? Почему сюда? Ведь есть же отели. - Она слегка встряхнула его; он безвольно, не сопротивляясь, подчинялся движению ее рук.
- Я не могу быть без вас, - сказал Генри.
- Но послушайте. Вам нельзя оставаться здесь, никак нельзя.
- Прошу вас! Я должен остаться. Я не могу без вас. Это правда, правда. Я сойду с ума один. Вы должны мне помочь.
- Но как это можно? Нет. Как можно?
- Так нужно. Пожалуйста, Дорис!
- Нет, нельзя. Со мной подруга.
- Пожалуйста! - Генри придвинулся совсем близко к Дорис, и его шепот пробежал по ее лицу, как дыхание. - Мы попросим ее поселиться в отеле на несколько дней. Деньги я дам, сколько угодно дам.
- Но это невозможно!
- Дорис, пожалуйста! Дорис!
- Нет, невозможно!
- Дорис, вы должны мне помочь. Я хочу жениться на вас. Я должен остаться здесь, неужели вы не понимаете? Неужели вы не видите, что будет со мной, если вы отвернетесь от меня? Ведь вы - все, что у меня осталось.
Дорис сделала попытку выйти из угла, и Генри уперся руками в стену, преградив ей путь, но не касаясь ее.
- Нет, - сказала Дорис, - мы с вами не женаты и вообще ничего такого. Нет!
- Я хочу жениться на вас.
- Нет.
- Вы сказали "нет"? Вы правда не хотите? И вы тоже? - Мука судорогой прошла по его искаженному лицу.
- Да что с вами? - сказала Дорис. - Неужто дело так плохо?
Слезы выступили у Генри на глазах. Ему стало стыдно, и, отвернувшись от Дорис, он уткнулся подбородком в плечо и закусил губу.
- Этот человек... - сказала Дорис. - Он что, очень злой? Он может... повредить вам?
- Очень злой. - Генри взглянул Дорис в глаза. Слезы текли по его лицу, подбородок дрожал, нижняя губа кривилась и подергивалась.
- Не надо, милый, - сказала Дорис. Она обняла его за шею. Генри наклонил голову, и Дорис притянула его к себе, и его голова легла ей на грудь. На него пахнуло теплом и сухим ароматом сна. Голова его медленно покачивалась из стороны в сторону, и Дорис положила руку ему на затылок, но голова продолжала покачиваться у нее под рукой.
- Ш-ш-ш, - прошептала Дорис, - ничего, ничего, милый, все пройдет. Она увидела, что ее подруга стоит на пороге, придерживая рукой занавеску. Дорис нахмурилась и замотала головой, и подруга молча скрылась.
Дорис подвела Генри к дивану, шепча:
- Ш-ш-ш, все пройдет. Ну, будет, будет. Ну, пожалуйста, милый.
Подругу отправили в отель. Генри хотел дать ей сто долларов на расходы, но Дорис убедила его, что двадцати вполне достаточно. Когда Дорис узнала, что Генри отрекомендовался хозяйке как муж мисс Дювеналь, она рассмеялась.
- Однако у вас нахальства хоть отбавляй, - сказала она. Впрочем, теперь легче было объяснить его присутствие и отъезд подруги в отель.
Генри проспал весь день до вечера, почти до самого возвращения Дорис из театра. Когда он проснулся, было уже около одиннадцати часов. Он оделся, разыскал газовую конфорку и в углу гостиной нашел холодильник, покрытый куском зеленой шторы. Генри приготовил яичницу с грудинкой и кофе - для себя и для Дорис, - но не наелся, и зажарил еще одну яичницу с грудинкой, и поел еще хлеба, и выпил еще кофе.
- В жизни не ел ничего вкуснее, - сказал он.
- Если вы еще к тому же умеете шить, я, пожалуй, женюсь на вас. - Дорис думала, что это очень остроумно, и Генри с готовностью рассмеялся.
Они вместе вымыли посуду под краном в ванной. Дорис мыла, Генри вытирал. Он сказал, что это не место для мытья посуды, а она сказала, что больше негде, - комнаты здесь не приспособлены для ведения хозяйства. Хозяйка поставила им газовую конфорку и холодильник только потому, что при их вечерней работе в театре им трудно без этого обходиться.
После этого Генри, помолчав немного, сказал:
- Я уже чувствую себя женатым.
- Ну, так вы не женаты. - Эти слова были сказаны с ударением. В них прозвучал испуг. Опустив голову, Дорис усердно скребла тарелку.
Генри подумал, что, пожалуй, она рассчитывает, что он и впредь будет спать на диване, как это бывает в кинофильмах. Да, вероятно, она так и думает. Так показывают в кино, и это всегда страшно увлекательно. А впрочем, она знает, что здесь будет не так. По ее голосу слышно, что она хоть и думает о кинофильмах, но знает, что ее ждет, и сама этого ждет, и сама не знает, чего ей больше хочется - чтобы было, как в кино или как в жизни. Значит, у нее уже был кто-то, был любовник. Она еще совсем девочка, но, хотя бы один, да был... быть может, просто для того, чтобы узнать, что это такое и на самом ли деле это так хорошо, как можно подумать, раз все этого добиваются.
Генри стало жаль ее. Он почувствовал ее молодость, волнение и страх и вдруг рассмеялся. Он бросил полотенце на край ванны, подошел к Дорис, повернул ее к себе лицом и обнял.
- Вы же знаете, что мы скоро поженимся, миссис Уилок, - сказал он.
- Пустите, от меня пахнет помоями.
- Восхитительный запах.
Дорис пыталась оттолкнуть его, но он ее не отпускал; она пыталась вырваться из его объятий, но он держал ее крепко.