А вечером Пафнутьев смотрел по телевизору последние известия. Больше всего ему понравился репортаж, в котором рассказывалось, как президент в потрясающем Кремлевском дворце принимал высшую экономическую элиту. Он обошел по кругу громадный белый стол с золотой отделкой, вокруг которого сидели нарядные миллиардеры, каждому улыбнулся тепло, каждому пожал руку, сказал что-то напутственное.
Обстановка была чрезвычайно милой, чувствовалось, что собрались люди, озабоченные судьбой страны и готовые бросить все свои силы, чтобы ввести ее в ряд процветающих стран с достойным уровнем жизни, стран, где соблюдаются права человека и царит высокая технология.
Но больше всего Пафнутьева поразил эпизод, в котором президент пожимал руку…
Да, ребята, да — Лубовскому.
Тот был слегка осунувшийся, видимо, после перенесенных волнений, но, как всегда, наряден и улыбчив. Как раз ему-то президент и уделил больше всего внимания, даже слегка подзадержал в своей руке его, Лубовского, руку, что-то сказал — видимо, поинтересовался здоровьем, видимо, пожелал скорейшего выздоровления на благо страны и успехов в его многотрудной деятельности.
Наверно, Лубовскому нелегко было вот так сразу встать с больничной койки, чтобы оказаться в столь высоком обществе, но он понимал, что эти страдания окупятся, что сам факт его участия в подобной встрече стоит многого.
Оператор несколько задержал камеру на лице Лубовского, давая возможность миллионам граждан посмотреть в глаза человеку, на которого всего несколько дней назад было совершено покушение и который выжил только благодаря счастливой случайности.
Воспользовавшись этим, Лубовский весело подмигнул в камеру.
И Пафнутьев понял — ему подмигивает, его подзадоривает.
— Ну-ну, — проворчал он и выключил телевизор.
На следующее утро, едва Пафнутьев оказался в своем кабинете, раздался телефонный звонок. Звонил Олег Иванович из Генеральной прокуратуры. Как всегда, он говорил спокойно, немногословно, доброжелательно. Правда, доброжелательность его была как бы чуть свысока, как бы чуть снисходительна.
— Здравствуйте, Павел Николаевич!
— Здравствуйте, Олег Иванович!
— У вас с утра хороший голос… Бодрый, энергичный, чувствуется, что вы полны сил.
— Ох-хо-хо! — вздохнул в ответ Пафнутьев.
— Вы как-то намекали, что у вас есть новости?
— Эти новости только для намеков. Для серьезного разговора их недостаточно.
— Все равно я готов вас выслушать.
— Прямо сейчас? — обрадовался Пафнутьев.
— Почему бы и нет?
— Ну, если вопрос стоит так…
— Приезжайте. Я вас жду.
И Олег Иванович положил трубку.
Преодолев московские пробки, Андрей только через час смог доставить Пафнутьева в здание Генеральной прокуратуры. Олег Иванович сидел в своем небольшом кабинете — худощавый, неподвижный, с желтоватым лицом и в очках без оправы. Ничего не отразилось на его лице, когда он увидел перед собой Пафнутьева.
— Садитесь, Павел Николаевич. — Он сделал слабый жест ладонью в сторону приставного столика. — Долгонько добирались.
— Пробки.
— Ах, да… Я все время забываю о них. Как работается, Павел Николаевич?
— По-разному.
— Есть успехи?
— Смотря что считать успехами…
— Говорят, вас ограбили? Как это могло произойти в служебной квартире?
— Произошло. — Пафнутьев развел руками.
— Я вас предупреждал об осторожности.
— Помню.
— Что-то взяли?
— Нет, только нагадили.
— А что искали?
— Думаю, бумаги Лубовского.
— Они у вас?
— Да.
— А где вы их взяли?
— На месте взрыва машины. Все возились с трупами, но никто не обратил внимания на обгорелый портфель.
— Там есть что-то важное?
— Судя по тому, какой неустанный интерес проявляет к этим бумагам Лубовский… Должно быть. Но мне кажется, заговорят они чуть позже. Их бы в хорошие руки, хорошим специалистам…
— Не торопитесь. Они в надежном месте?
— Да.
— Если с вами что-то случится, они не пропадут?
— Нет.
— Это хорошо. Что еще?
— Убиты трое… Люди, которые могли кое-что рассказать о прошлом Лубовского.
— Давно?
— В течение недели.
— Это знакомо. — Олег Иванович сделал легкое движение ладонью. И ладонь у него была суховатая, с желтой кожей. — Кто эти люди?
— Из челябинского периода жизни Лубовского.
— Да, там он наследил. Но еще остались люди, с которыми можно поговорить на эту тему?
— Да.
— Это хорошо, — повторил Олег Иванович. — Вы больше не живете в служебной квартире?
— Нет.